Энни Берроуз - Свадьба в замке Кингсмид

– А пока найди-ка для меня кэб, – сказал он, бросив последний взгляд через дорогу на магазин. Не в силах отказать себе в извращенном удовольствии казаться хуже, чем он есть на самом деле, Мэттисон добавил: – Не люблю выходить на улицу при свете дня.

Мэри промчалась по магазину, нырнула за бархатные портьеры, отделявшие его от рабочей зоны, и взлетела на три марша по лестнице в мастерскую. Единственное место, где она чувствовала себя в безопасности.

Она понятия не имела, почему этот человек в черной одежде, с черными волосами и мрачным выражением лица, появившийся из темноты на противоположной стороне Керзон-стрит, произвел на нее такое ужасное впечатление. И почему на какое-то мгновение ей показалось, что сама темнота, сгустившись и уплотнившись, породила это живое воплощение ее ночных кошмаров.

Поистине жутко вдруг ощутить, что твои кошмары вторгаются в реальную жизнь. Особенно после того, как эти кошмары, утратив четкость, сделались смутными.

Просыпаясь, Мэри помнила только, что ее что-то преследовало. Что-то, чему она не смела взглянуть в лицо. Как будто, если бы она это сделала, оно немедленно поглотило бы ее целиком. Мэри сворачивалась клубочком, стараясь исчезнуть, стать незаметной, но все равно чувствовала, как оно подбирается все ближе и ближе, его тень становится все больше и больше, пока она в ужасе не вскакивала, чтобы снова броситься бежать.

И хотя во сне Мэри никогда не удавалось сделать ни шагу, ее ноги всегда начинали стучать по кровати.

– Мэри, проснись! – возмущалась какая-нибудь из девушек, толкая ее острым локтем. – Тебе опять приснился страшный сон.

Ей говорили, чтобы она лежала смирно, и Мэри лежала, натянув одеяло до подбородка и боясь закрыть глаза, чтобы сон не начал снова мучить ее.

Она вздохнула и потерла лицо руками. Умом Мэри понимала, что тени не могут превратиться в мужчину и гоняться по улице за девушками.

И все же она не могла заставить себя остановиться.

Точно так же, как бежала от того, что преследовало ее во сне.

– Мэри!

Сердитый голос хозяйки заставил всех девушек в мастерской вздрогнуть. Тот факт, что мадам Пишо вышла из своего кабинета в этот час, не сулил им ничего хорошего.

– Что с тобой на этот раз? Ты бледна как полотно! Уж не собираешься ли ты снова заболеть?

Мэри не могла винить хозяйку за ее гнев. Она считала, что он оправдан. По сравнению с другими девушками, которые шили для мадам, она не могла похвастаться крепким здоровьем. Совсем не могла.

– Доктор обещал мне, что, если ты будешь регулярно гулять, твое здоровье улучшится, – негодовала мадам. – Я не могу позволить, чтобы ты слегла в это время года! – Несмотря на то что теперь показы в салоне королевы закончились и объем работы немного уменьшился, количество заказов, которые получала мадам, все еще оставалось достаточно большим, и девушкам приходилось работать с рассвета до тех пор, пока они не валились с ног от усталости.

Подойдя к Мэри, мадам Пишо дотронулась рукой до ее лба.

– Я н-не больна, – выпалила Мэри. Выговор от мадам взволновал ее не меньше того, что произошло на улице. – Но там был мужчина…

Мадам Пишо вытаращила глаза и воздела руки к потолку в чисто галльском жесте.

– Улицы всегда кишат мужчинами. Но я уверена, что ни одному из них не придет в голову заинтересоваться таким маленьким ничтожеством, как ты! – фыркнула она, стянув с Мэри перчатки и развязав ленту ее шляпки.

– Н – нет, он кричал! – воскликнула Мэри, вдруг впервые вспомнив об этом.

– По утрам на улице полно торговцев, предлагающих свой товар. – Мадам нахмурила брови. – Он обращался не к тебе.

– Но я думаю, что ко мне, – пробормотала Мэри, пытаясь осмыслить случившееся, не выдавая ужаса, который охватил ее на улице. – Он гнался за мной! – Хотя Мэри не могла даже представить, с чего вдруг человеку, которого она никогда не видела, могло прийти в голову, сердито крича, преследовать ее. И все же она ясно видела, как он расталкивал торговцев, попадавшихся ему на пути. А его мстительные черные глаза неотрывно смотрели на нее. В какой-то жуткий миг ей вдруг показалось, что занавес, разделявший реальность от того, что существовало только в ее сознании, распахнулся. Мэри не понимала, где она. И кто она.

Тот миг был самым страшным.

– Мэри, очнись, – сказала мадам, потянув ее к себе и расстегивая пуговицы ее пальто, в то время как другие девушки в мастерской начали хихикать. – То, что мужчина бежал по улице, еще не значит, что он гнался за тобой. Ради бога, кому вздумается гоняться за таким мелким и тощим созданием, когда на каждом углу добровольно продают себя миловидные, аппетитные девицы?