Софи Пемброк: Разгадай мой секрет

Вот оно. Слова, которые она хотела услышать, не прозвучат. То, что она услышала, прозвучало как окончательный приговор.

– Из-за одного глупого случая?

– Из-за того, что я не подхожу для этого. И никогда не подходил. Я думал. Я хотел быть с тобой, с Айви, очень хотел, и решил: смогу. Но не смог. Нечестно поступить так с Айви. Ей нужен хороший отец. А я не такой.

– Ты отказываешься, – тихо сказала Клара. – Сдаешься. Потому что ты боишься.

– Ты права: я боюсь. Клара, я страшно боюсь. И это знак того, что мне не следует этого делать.

У нее закипала злость.

– Ты ошибаешься. Если ты боишься, то это был бы знак того, что стоит бороться.

Джейкоб рассмеялся хрипло и горько:

– Так, как боролась ты за нас? Ты ушла не оглядываясь, Клара. Знаешь, что? Ты была права! И теперь моя очередь поступить так же.

– А ты не стал меня возвращать! Ты не хотел меня отпустить, не хотел дать мне развод, но и не побежал, чтобы вернуть меня. Почему, Джейкоб? Потому что ты очень боялся потерять меня, но ты также боялся меня любить, как любят близкого человека, боялся впустить меня в свою душу.

– А ты не боялась?

– Может, и боялась. Но, видишь ли, я выросла. Я открылась тебе, все тебе рассказала. И я дала тебе шанс. Шанс на самое лучшее, что ты мог бы иметь, – быть отцом Айви. А ты отвергаешь это? – Она грустно покачала головой. – Ты дурак.

– Вероятно, так оно и есть. Но, Клара, я уже успел причинить вам обеим неприятности и не могу рисковать в дальнейшем.

Клара уставилась на него.

– Когда-нибудь ты поймешь, – сказала она, – что, если держать людей на расстоянии, это не убережет их от неприятностей. Они от этого становятся одинокими.

Он не ответил.

Клара повернулась и ушла, закрыв за собой дверь. Она снова одна. Одна не потому, что он ее не хотел или не любил, но потому, что у него не хватает мужества быть с ней и с Айви.

– И что теперь? – спросила Мерри.

Клара подняла голову и увидела, что лучшая подруга стоит неподалеку в коридоре.

– Ты все слышала?

– Достаточно, – сказала Мерри. – Как ты поступишь? Шейла пригласила нас остаться на ночь, а у Айви глаза слипаются.

Клара задумчиво покусала губу.

– Давай уложим Айви в постель, – решила она. – Затем мы приберемся здесь…

– А потом?

– Потом, как только все улягутся, мы вместе с Айви уедем в Лондон.

Шейла всплеснула руками, глядя на сына:

– Я только спросила, поговорил ли ты с ней. Ни к чему огрызаться.

– Я не огрызался, – сказал Джейкоб, прекрасно зная, что грубо оборвал мать.

Прошло четыре дня, и с Кларой он не говорил. И намерения это делать у него нет.

Клара уехала среди ночи и оставила записку, где объяснила, что у них с Мерри масса дел в Лондоне, и поэтому они вынуждены вернуться как можно скорее. Джейкоб, уже имея опыт ее ухода среди ночи, просто смял записку и бросил в огонь.

– Папа у себя в кабинете? – спросил он, не глядя на мать.

Рождественские украшения в родительском доме еще не были убраны, и у Джейкоба чесались руки их сорвать. Новый год наступил, и пора отключиться от Рождества и начать жить дальше. Он был готов к новой жизни… без Клары. Без Айви. Но ему необходимо, чтобы вокруг ничто не напоминало о них обеих.

Обеих. В этом заключалась самая большая неожиданность. Он готов к тому, что память о Кларе будет его преследовать – за пять лет он почти сросся с этим, – но Айви. Джейкоб провел с ней менее дня, но, куда бы он ни посмотрел, он видел девочку на велосипеде в красном пальтишке, видел радостную улыбку на маленьком личике, когда она надевала на всех бумажные колпаки из хлопушек. Даже рождественская иллюминация заставляет его думать о ней.

Он, кажется, теряет разум.

– Да, он наверху, – сказала Шейла.

Джейкоб успел забыть, что задал матери вопрос.

– Хорошо. – Он пошел к лестнице, а мысли были далеко, в пустом замке. И еще он думал о записке Клары.

Обсуждение дел с отцом и разговор о его здоровье после поездки в Шотландию помогут ему забыть о ней. Но он застал отца в задумчиво-сентиментальном настроении, что Джейкоба совершенно не устраивало.

– Входи! Садись! – Джеймс указал на кресло. – Придвинься. Я как раз рассматриваю старые семейные альбомы.

У Джейкоба внутри все сжалось, когда он увидел страницы с детскими фотографиями Хизер, начиная от младенчества и включая ту, где она с бинтами на руках, царапинами и ссадинами на лице. Господи, зачем надо было делать эту фотографию? Зачем кто-то захотел запечатлеть этот момент?