Тара Пэмми - Наедине с любовью

Но Лорен не привыкать. Ей с детства приходилось проглатывать обиды:

– Вот как ты со мной разговариваешь? После того как сбежал?

Тревожная тень пробежала по лицу Зафира, но взгляд остался равнодушным. Он выглядел абсолютно чужим и таким же суровым и жестоким, как знаменитая Бейраатская пустыня.

– Если у вас есть жалобы, – произнес он, и в его вежливом тоне послышалось напряжение, – запишитесь ко мне на прием, мисс Хэмби. – В порядке очереди.

Лорен едва сдержалась:

– На прием? Ты что, смеешься надо мной?

– Нет. Не смеюсь.

Она шагнула вперед и, кажется, что-то разглядела за маской спокойствия. Шок? Досаду? Презрение?

– Не устраивай сцену, Лорен.

От боли у нее перехватило дыхание.

«Не устраивай сцену, Лорен!»

«Когда ты уже повзрослеешь и поймешь, что у твоих родителей важная работа?»

«Ну-ка, вытри слезы, Лорен!»

Воспоминания и голоса из прошлого пронеслись в ее голове, как призраки. Лорен сделала еще один шаг, разделявший их, и влепила Зафиру пощечину. Удар прозвучал в тишине вестибюля как раскат грома.

Звук стремительно приближающихся шагов заставил ее очнуться от приступа ярости. Ей заломили руку, стало трудно дышать. Кто-то злобно выкрикнул приказ по-арабски.

Лорен поступила абсолютно… бессознательно. В глазах Зафира сверкнуло звериное бешенство.

Господи, что же она наделала?!

Лорен задрожала. Его длинные пальцы впились ей в руку. Он развернул ее к себе, и в лицо ей хлынул аромат мускуса и сандалового дерева. За спиной Зафира раздался взволнованный шепот. Он тут же ослабил хватку. На его лице вновь появилась маска равнодушия.

Когда их взгляды пересеклись, она как будто посмотрела на незнакомца: отталкивающего, опасного, высокомерного.

– Ваше величество… Позвольте охране разобраться с женщиной.

Ваше величество?!

Зафир выкрикнул приказ, что-то короткое и резкое по-арабски, и отошел от нее. Лорен огляделась, и ее прошиб холодный пот. Наступила мертвая тишина.

Все уставились на нее с презрением и любопытством. Ее обступили двое мужчин с неприметным оружием в руках.

– Подожди, Зафир! – воскликнула она, но он уже повернулся к ней спиной.

Лорен смотрела, как он поднимается на лифте, но он не оглянулся ни разу. Попытавшись шагнуть назад, оно поняла, что в кольце охраны не может пошевелить и пальцем.

Что за кошмар происходит? Где Дэвид?

Стараясь подавить нарастающую панику, она повернула голову и заметила пожилого мужчину, разговаривающего с охранниками.

– Что, черт возьми, здесь творится?

Мужчина прищурился:

– Вы арестованы за покушение на шейха Бейраата.

Зафир аль-Масуд покинул собрание Верховного совета. Он был чернее тучи, поэтому перед ним расступались даже самые смелые мужчины.

Впервые за шесть недель на него обрушились возмутительные жалобы совета.

«Что это была за женщина?! И как же иностранка, скорее всего из Америки, осмелилась его ударить? Ты собираешься навлечь на Бейраат неодобрение со стороны Запада? Хочешь пойти по стопам отца, поставив крест на Бейраате из-за женщины?»

Зафир вошел в лифт и нажал на кнопку. Он кипел от гнева, хоть и старался не терять самообладания. Стеклянные стены лифта вынудили его посмотреть на свое отражение. Он решил вновь проглотить обиду, как делал последние шесть лет.

Почему они видели в нем лишь тень его отца, великого Рашида аль-Масуда, человека, который вывел Бейраат из мрака?

Неужели Зафиру никогда не дадут забыть, что Рашид признал его своим сыном, только когда ему понадобился другой наследный принц? За что можно было поблагодарить его взбалмошного сводного брата Тарика. Раньше Зафир был бы счастлив узнать, что в его венах течет королевская кровь. Но теперь… Теперь он расплачивается за ошибки отца своей жизнью…

Зафир всей душой ненавидел проклятый Верховный совет и его право избирать Верховного шейха. После того как завершилось строгое правление Рашида, члены правления стали набивать себе карманы взятками Тарика, который успел испортить отношения с соседними странами, нарушить мирные договоры и торговые связи…

Теперь они используют любую возможность, чтобы подвергнуть сомнению его право на власть, и без устали твердят о том, что кланы отделились от государства.

Как будто эту ошибку совершил Зафир, а не его отец.

Ненависть к отцу, выставлявшего его сиротой, была такой же сильной, как любовь к Бейраату. Еще до того, как Зафир узнал тайну своего рождения, долг перед страной кипел в его сердце. В этом он был похож на отца.