Рэйчел Ван Дайкен: Разрушенная

Великолепно, значит, от этих чертовых таблеток у меня теперь еще и галлюцинации.

Я почувствовал, что у меня распухает язык и показал пальцем на горло. Анжела сразу же убрала руки и еще что-то добавила в капельницу. Через несколько секунд все вернулось в норму.

– Это анафилактическая реакция, – развела руками медсестра. – Скорее всего от твоих лекарств, но я добавила в систему эпинефрин, теперь организм справится.

– Эпи-что?

– Просто заумное слово, которым обозвали препарат против аллергии, – подмигнула мне Анжела. – И прости, пожалуйста. Просто я никак не могу понять. Твое сердце… У тебя пульс сегодня гораздо сильнее и четче, чем вчера, я даже решила проверить это ладонями. И это на самом деле странно. – Она покачала головой. – В любом случае, Уэстон, мои поздравления. Это была последняя доза твоих лекарств.

– Мне не нравится слово « последняя ».

Анжела тепло улыбнулась.

– Запомни мои слова, иногда конец – это всего лишь новое начало.

– Спасибо, Анжела.

Она кивнула и вышла из палаты.

Я разглядывал волосы Кирстен, в которых во сне запутались мои пальцы. Когда на пряди попадал свет, они отливали золотом. Я закрыл глаза и приложил прядь ее волос к губам. Она была гладкой, как шелк.

– Ты снова ведешь себя странно и нюхаешь мои волосы, – пробормотала Кирстен заспанным голосом.

– Не странно, – возразил я.

– Очень странно, – отозвался со стула Гейб. – Я все видел, и у меня тоже ощущение, что ты ведешь себя не совсем адекватно.

– Да блин, это же и есть романтика! – почти закричала Лиза.

– И что из этого? Так вы, ребята, все это время не спали? Когда медсестра давала мне лекарства? Вы только изображали, что спите?

– Какая медсестра? – Гейб обвел взглядом комнату. – Где?

– Она была здесь.

Я показал на капельницу, исправно поставлявшую жидкость мне в вену – каждая новая капля лекарства давала о себе знать болезненным покалыванием.

– Странно… – Лиза озадаченно поскребла всклокоченную после сна голову. – Я никого не видела, а еще…

– А еще, – перебил Гейб, – ты дважды уснула под «Мстителей». Так что, положа руку на сердце, мы не можем беспрекословно доверять твоим словам, даже если ты говоришь о том, что видела собственными глазами.

– Ну спасибо, братец, – фыркнула Лиза и закрыла лицо курткой. – Итак, – она повернулась к нам с Кирстен, – чем мы будем заниматься сегодня вечером?

– Понятия не имею, Брейн, а чем ты хочешь заняться?

– Пинки! Сегодня мы точно попробуем захватить мир! – прокричала Кирстен, лежа у меня в объятиях.

Гейб так сильно расхохотался, что я уже начал опасаться, что парень свалится со стула.

Я и сам рассмеялся, а Лиза все это время смотрела на нас с таким видом, словно она была единственной не сумасшедшей в комнате.

– Это же из мультика про Пинки и Брейна [16], – Гейб похлопал ее по ноге. – Не знаешь? Да что за детство у тебя было?

– Нормальное детство, только без мультиков, – пожала плечами Лиза.

– Ладно, тогда нам придется это исправить. – Я с довольным видом потер руки. – Объявляю марафон Пинки и Брейна!

– Ты думаешь, что мы сможем найти все серии? – Кирстен села на кровати.

– YouTube нам в помощь, – хмыкнул я. – И на всякий случай, если ты вдруг забыла, мой отец – Рэнди Митчелс. А значит нет такой проблемы, которую нельзя было бы решить парочкой телефонных звонков.

Кирстен закатила глаза.

– Ладно, но перед тем, как мы начнем захватывать мир, я сбегаю в душ.

– И я, – подскочила Лиза.

– Может, и я с вами? – спросил я.

Кирстен шлепнула меня по руке:

– Никакой раздеваний до операции, дорогой.

– М-м-м, вот как, а я думал, ты хочешь сделать дни перед операцией самыми счастливыми в моей жизни.

Я притворился, что расстроился. Гейб тайком демонстрировал мне оба больших пальца.

– Ну неужели у всех парней только одно на уме? – Кажется, Лиза и не рассчитывала на другой ответ.

– Мальчики, скоро увидимся.

Кирстен схватила Лизу за руку, и они вышли из комнаты, оставив меня в обществе Гейба.

– Почему мы с тобой не подружились раньше? – спросил я после нескольких минут молчания.

Гейб засмеялся.

– Ну как тебе сказать. Начнем с того, что я никогда не занимался спортом, а ты всегда находился в окружении свиты, следовавшей за тобой по пятам, И они, я полагаю, были озабочены твоей болезнью больше, чем кто-либо еще.

– Ага, – я скрестил руки на груди. – Один из них – мой личный мозгоправ, второй – охранник, которого приставили ко мне еще в детстве. Оба искренне переживали, что если я буду предоставлен сам себе, обязательно забуду принять лекарства, или, наоборот, сожру сразу целый пузырек, как это сделал брат.