Фиона Макинтош: Храню тебя в сердце моем

Иди тихо вздохнула и посмотрела на свои наручные часы. Было ровно одиннадцать, и куранты соседней церкви пробили час. Уинтер должен был появиться с минуты на минуту. Она встала, убрала носовой платок, поправила пальто и понадеялась, что глаза у нее не покраснели. Она ущипнула себя за щеки и прикусила губы, чтобы придать им яркости.

Она наклонилась, чтобы завязать шарф вокруг шеи Томми, и улыбнулась, когда он помчался наутек – быстрее, чем когда-либо – на своих крошечных ножках, не обращая внимания на холод, поскольку очень хотел догнать голубя. Иди посмотрела на главный южный вход, но услышала шаги по гравию у себя за спиной и обернулась.

Все в ее жизни в тот миг остановилось, включая ее сердце, она была в этом уверена. Она попыталась сглотнуть, но в горле вдруг пересохло, а рот свело судорогой, но, несмотря на это, у нее вырвался странный, почти животный всхлип.

– Иди… – сказал мужчина до боли знакомым голосом и освободил ее от немоты. Внезапно она снова могла двигаться и уже не дрожала, а тряслась, стуча зубами.

Дрожащее тело Иди, сжавшись, словно от боли, потянулось ему навстречу. Через пару шагов длинные руки, о которых она мечтала столько наполненных рыданиями бессонных ночей, обняли ее и оторвали от земли. Вероятно, ему показалось, что она сейчас упадет. Она не могла поверить, что это происходит на самом деле, что ее держат на руках, как ребенка в общественном месте, но ей было все равно. Потому что Том был здесь. Том нашел ее, и даже если он не выглядел как Том, он говорил его голосом, прижимая ее к своей широкой груди…

– Иди, – прошептал он опять, усадив ее на ближайшую скамейку.

Она все еще не могла говорить. Не могла произнести его имя, не могла сказать ни слова, чтобы передать хоть малую толику чувств, захлестнувших ее. Она посмотрела на Томми, который пинал опавшие листья неподалеку, а затем повернулась, чтобы взглянуть на его отца, все еще не веря своим залитым слезами глазам. Ей пришлось прикоснуться к его щеке, чтобы убедиться, что она не спит. На щеке был синяк.

– Больно? – прошептала она.

– Я рад этому. Благодаря этому я знаю, что это не сон.

– Это правда ты? – всхлипнула она.

Он кивнул.

– Я потерялся, Иди, – тихо сказал он, и его голос надломился от горя.

– Но ты нашел дорогу обратно ко мне.

Том обнял ее. Они сидели неподвижно и молча в течение нескольких секунд, которые показались Иди вечностью.

Внезапно она встрепенулась. Она слышала, как Томми говорит сам с собой, спрятавшись за статуей.

– Подожди… – Она запнулась и отстранилась. – Как ты узнал, где меня найти? Как ты смог…

– Погоди, Иди… Я все объясню.

Она смотрела на него встревоженными, широко раскрытыми глазами, разом впитывая черты его гладко выбритого лица, которое было именно таким красивым, как описывала Мадлен… и тут она все поняла. В тот же миг она отметила его дорогой костюм с Севил-роу, явно творение «Андерсон и Шеппард», на котором, без сомнения, красовалось имя Персиваля Фитча. Все ее случайные подозрения и надежды сошлись в одной безумной мысли, и ее рука дрожала, когда она показала на него пальцем и задала вопрос, не веря собственным словам.

– Ты Алекс Уинтер? – проговорила она тихим голосом, наполненным удивлением и отчаянием одновременно.

Он кивнул.

– Я могу объяснить.

Она вывернулась из его рук и, пошатнувшись, схватилась за спинку скамьи, потому что ноги не держали ее.

– Ты собирался жениться на Пен? – Ее обычно хрипловатый голос звучал неестественно высоко.

– Иди… Я расскажу тебе все, но начиная с конца, я только вчера вечером вспомнил, кто я, когда твой друг, Бен Леви, встретился со мной.

– Бен? Ты виделся с Беном?

Он кивнул и указал рукой на свой посиневший глаз.

– Это одна из вещей, которые он, по его мнению, был мне должен, – начал он сухо. – Он заполнил пробелы в моей памяти, которые возникли, когда меня сбило такси на Севил-роу. Видишь ли, моя дорогая, когда эта часть памяти вернулась, я забыл о жизни с тобой.

Она проглотила очередное рыдание.

– Выслушай все, а затем можешь меня осуждать, но сначала… – Он внезапно остановился, и его внимание полностью переключилось на Томми, который подошел и гордо протянул ему два желудя. Он в изумлении посмотрел сначала на мальчика, который уронил свою добычу ему на колени, а затем – на Иди. – Наш сын? – Его голос дрожал.

Она сквозь слезы кивнула.

– Скажи привет, Томми, – выдавила она из себя, не в силах больше сдерживать рыдания. – Это папа.