Николь Майклз: Покори мое сердце

– Я готова рискнуть, мам. Но мне еще два года до тридцати. – Калли сделала большой глоток.

– Ты потом очень пожалеешь, милая. У тебя только одно лицо, и я учила тебя заботиться о нем.

Прежде чем Калли успела досадливо поморщиться от речей матери, ее сотрудник и лучший друг – гей к тому же, – ворвался в торговый зал кондитерской и воскликнул:

– Барб, какой сюрприз! – Эрик посмотрел на Калли, и они с ней незаметно для Барбары, в долю секунды, обменялись беззвучным диалогом, звучавшим приблизительно так:

– Вот ведь… Какого черта она здесь делает?

– Ох, не говори!

– Она уже знает?

– Ага, знает.

– Ты как, нормально?

– Справлюсь.

– Черт, а что это она на себя напялила?

– О господи!..

Эрик широко улыбнулся и заключил мать Калли в объятия.

– По крайней мере, хоть кто-то рад меня видеть, – проворчала Барбара, глядя на дочь через его плечо.

– Я всегда рада тебя видеть, мам, – ответила Калли. Она была уверена, что ее слова остались без внимания.

Эрик же тем временем улыбался и хлопотал; он всегда замечательно справлялся с Барбарой – говорил нужные слова, но не перебарщивал, – и Калли была признательна ему за помощь.

– Честное слово, Барб, с каждой нашей встречей ты становишься все моложе! А твои туфли – просто загляденье!

Барбара засмеялась и в смущении потупилась – она обожала комплименты. Калли же с благодарностью улыбнулась приятелю; она знала, что Эрик искренне любил Барбару. Конечно, она тоже любила маму, но было бы лучше принимать ее в небольших дозах… и не так внезапно. В присутствии Барбары следовало держать ухо востро, потому что та вынюхивала секреты дочери, как полицейская ищейка груз наркотиков, а потом старалась вцепиться в нее мертвой хваткой. Барбаре хотелось быть нужной и постоянно действовать, что, разумеется, очень неплохо, однако… Калли нравилось все делать по-своему, и ее планы обычно являлись полной противоположностью затеям матери – слишком уж они с ней были разные.

– Эрик, но почему ты не заставил Калли позвонить мне сразу же, как только она получила эту работу?

– Барб, дорогая, ты же знаешь нашу малышку. Всегда вперед, вперед, вперед! Уверен, у нее просто вылетело из головы…

Барбара нахмурилась и повернулась к дочери.

– Калли, дорогая, ты слишком себя изматываешь. Ты должна провести со мной день в спа, я настаиваю…

– Спасибо, мам, но я в полном порядке, честное слово, – проговорила Калли.

Потянувшись к собранным в хвост волосам дочери, Барбара ухватила один из непослушных локонов.

– Ты уверена, малышка? Эти кончики – они ведь явно пересушены. Ты давно не стриглась, верно? Милая, такими роскошными волосами, как у тебя, нельзя пренебрегать.

Калли уже несколько месяцев не стриглась. И она ничего не могла поделать с тем, что родилась кудрявой.

– Все в порядке, мам. Я скоро запишусь на стрижку.

– Нельзя быть преподавателем танцев с посеченными волосами, милая. Ты всегда должна быть на высоте. Как ты собираешься найти идеального мужчину? Ведь если повезет, то тебе вообще больше не придется работать.

– Мама, уверяю тебя, состояние моих волос никак не влияет на работу. Поверь, моя внешность в данном случае совсем не важна. Кроме того, я уже тысячу раз тебе говорила: мне нравится то, что я делаю. И даже если я встречу мужчину своих грез – что маловероятно, – то все равно буду возиться в своей кондитерской.

Барбара насупилась и пробормотала:

– Господи, тебе незачем так волноваться, милая. Ты совсем как твой отец. Ох, что мне с тобой делать? – Барбара повернулась к Эрику: – Скажи, когда она в последний раз была на свидании… или хотя бы в парикмахерской?

– Нет-нет, Барб, не втягивай меня в это. Ты же знаешь, я тебя обожаю, но я всегда на стороне Калли. И если ей нравятся посеченные концы и холодная постель, это ее дело.

Калли невольно поморщилась. Ее личная жизнь являлась вечным поводом для споров между ней и матерью. Калли нравилось быть одной, а Барбара не могла этого понять; и Калли была почти уверена, что вся сущность ее матери заключалась лишь в том, чтобы быть миссис Дэниелс. Барбара считала, что женщина должна быть украшением успешного мужа, но ей, Калли, это совсем не нравилось, и она полагала, что такая жизнь не для нее. Более того, ей никогда не хотелось быть украшением чего-либо; и даже в юности, когда она только начинала встречаться с мальчиками, она пыталась вести себя именно так (правда, из этого ничего не выходило). Ведь женщина не игрушка и не трофей, человек. Ей нравилось иногда поразвлечься, и этого вполне достаточно.