Пенелопа Дуглас: ПАНК 57

Она моя муза и, думаю, об этом знает. Я доверяю ей настолько, что присылаю свои тексты и прислушиваюсь к советам.

Телефон звонит снова. Я опускаю глаза и вижу на экране имя: Дейн.

Тяжело вздохнув, снимаю трубку.

– Чего тебе?

– Где ты?

– Еду.

Завожу машину и переключаю передачу.

– Нет, ты сидишь на какой-то парковке и пишешь песню, разве не так?

Я закатываю глаза, отключаюсь и бросаю телефон на пассажирское сиденье.

За рулем мне лучше думается. И не надо меня подгонять. Потому что я ничего не могу сделать, когда в голову приходит идея.

Выехав на улицу, я набираю скорость и направляюсь в сторону старого склада за городом. Наша группа проводит там что-то вроде квеста, чтобы поднять денег на летний тур. Я думал, что нам достаточно всего-навсего дать пару концертов, может, объединившись с другими местными группами. Но Дейн говорит, что-то необычное поможет нам привлечь больше публики.

Поживем – увидим, прав ли он.

Февральский холод пробирает даже сквозь толстовку. Я включаю печку и зажигаю фары. Дальний свет разрезает ночную тьму.

Эта дорога ведет в Фэлконс Уэлл. Там живет Райен. Если я проеду склад и поворот к Бухте – заброшенному парку аттракционов – и двинусь дальше, то приеду в ее город. С тех пор как получил права, я не раз боролся с искушением туда поехать. От любопытства меня так и распирало, но я этого не сделал. Как я уже говорил, не стоит рисковать тем, что мы имеем. Если только она сама этого не захочет.

Я наклоняюсь к пассажирскому сиденью, отодвигаю блокнот и другие бумаги в поисках часов. Оставил их там вчера, когда собирался мыть машину. Это одна из немногих вещей, за которые я несу ответственность. Семейная реликвия или что-то типа того.

Нахожу их и, не отрывая рук от руля, застегиваю на запястье черный ремешок с циферблатом, обрамленным двумя железными скобами. Сначала эти часы принадлежали дедушке, потом он передал их отцу в качестве свадебного подарка, чтобы тот, в свою очередь, подарил их своему первенцу. Что отец и сделал в прошлом году. Тогда-то я и понял, что от дедушкиных часов остался только ремешок, а старинную часть с циферблатом отец потерял. Те самые антикварные часы «Жежер-Лекультр» [3] Jaeger - LeCoultre (рус. «Жежер-Лекультр») – производитель швейцарских часов класса люкс. На счету компании также тысячи изобретений, включая самый миниатюрный механизм. , что хранились в нашей семье вот уже восемьдесят лет.

Я обязательно их найду. А пока не нашел, придется ходить с этим куском хлама на дедушкином ремешке.

Пристегнувшись, я перевожу глаза на дорогу и что-то замечаю. Подъехав ближе, вижу фигуру, бегущую по обочине, с хвостом светлых волос, в черной куртке и неоново-синих кроссовках. Ошибки быть не может. Да вы надо мной издеваетесь! Вашу ж мать.

Свет моих фар озаряет спину сестренки. Она резко оборачивается, замечая, что на этой дороге она не одна. Я делаю музыку потише.

Когда она понимает, что это я, ее лицо расслабляется, и она преспокойно бежит дальше, не снимая своих гребаных наушников. Отлично ты заботишься о своей безопасности, Энни .

Притормозив, я опускаю окно со стороны пассажирского сиденья и подъезжаю к ней.

– Знаешь, как ты выглядишь? – Исполненный злости, я наклоняюсь к окну, крепко сжимая ладонью руль. – Как приманка для серийного убийцы!

Беззвучно рассмеявшись, она качает головой и ускоряется, заставляя меня сделать то же самое.

– А ты не думал о том, где мы сейчас? – заявляет она. – На дороге из Тандер-Бей в Фэлконс Уэлл. На ней никогда никого нет. Я в порядке. – Она поднимает брови. – А ты разговариваешь со мной точно так же, как папа.

Я брезгливо морщусь.

– Во-первых, как минимум на этой дороге есть я , так что она уже не пустая. Во-вторых, не надо упрекать меня в излишней предосторожности только потому, что ты единственная глупышка, которая додумалась устроить пробежку посреди ночи у черта на куличиках, а я не хочу, чтобы тебя изнасиловали и убили. И, в-третьих, твое замечание неуместно. Я не веду себя как отец, так что не надо больше бросаться такими фразами в мой адрес. Это неприятно. – Затем я кричу: – А теперь залезай в чертову машину.

Она снова отрицательно качает головой. Энни любит дразнить меня. Прямо как Райен.

Энни – моя единственная сестра, а братьев у нас нет. И если не брать в расчет мои далеко не блестящие отношения с отцом, мы с ней неплохо ладим.

Тяжело дыша, она бежит дальше, и я обращаю внимание, что у нее впалые щеки и появились мешки под глазами. Желание продолжить читать морали никуда не исчезло, но я принимаю решение его попридержать. Она так много трудится и едва успевает спать.