Николь Фосселер - Под шафрановой луной

Зажав под мышкой книги, профессор Рэй костлявым указательным пальцем поправил на переносице очки, вытащил из-под мантии карманные часы и с напряжением вгляделся в циферблат.

– Боюсь, после чая профессор Бендинель захочет еще раз убедиться, все ли в порядке. За полчаса управитесь?

– Благодарю вас, – прошептала Майя. Библиотекарь заговорщицки подмигнул ей, и морщинки вокруг его глаз стали глубже. Любезный и всегда готовый прийти на помощь, Рэй находил доброе слово для каждого посетителя и стал основной мишенью для придирок Бендинеля. Майя давно подозревала, что Рэй с такой готовностью помогал ей тайно пробираться в библиотеку не только из добрых чувств. Это была его собственная тихая, маленькая месть Бендинелю.

Под пристальными взглядами Бодлея и Чарльза I она проворно перескочила через ступеньку, ведущую вниз, в старый читальный зал. Словно поперечная перекладина в букве Н, он соединял через внутренний двор два зала библиотеки в обход главного здания: Артс-Энд на входе и Селден-Энд по другую сторону читального зала. Книжные полки возвышались по сторонам застеленного циновками помещения, образуя ниши, где для удобства читателей стояли виндзорские стулья. Из окон, увитых снаружи плющом, почти не проникало света, так что пыльные галереи полностью погрузились во тьму. С каждым шагом Майю покидали печаль и гнев, и когда она добралась до Селден-Энда, то почувствовала себя свободно и безопасно в теплой, мягкой тишине библиотечного зала, где ее окружали одни только книги.

Здесь книжные сокровища тоже занимали два этажа – нижний, за деревянными арками и колоннами, и верхний, вдоль опоясывающей галереи под расписным кессонным потолком. Посередине стоял стол, по обе его стороны возвышались книжные шкафы со справочными изданиями. Майя пошла направо, где стояли тома ориенталистики мистера Селдена, в честь которого и был назван зал. Она ласково провела кончиками пальцев по тисненой коже – красной, желтой, синей и зеленой, – золотым буквам и дереву, хранящему это сокровище, и нашла взглядом то, что искала, вытащила том и раскрыла его наугад. По страницам тянулись плавные линии, петли и изгибы арабского шрифта, с крючками и точками поверх вязи, будто эта вязь была чем-то посыпана. Майя начала изучение этих замысловатых знаков сложного языка, когда Ричард Фрэнсис Бертон отправился покорять Мекку.

Мекка, родина пророка Мухаммеда, главная святыня мусульман, «центр исламского мира и матерь всех городов», закрыта для представителей иных конфессий. Многие христиане пытались проникнуть туда, переодевшись паломниками, но почти всех разоблачили, отвезли в ближайшую пустыню, без промедления обезглавили и похоронили. Лишь немногие возвращались и могли обо всем рассказать – среди них был и капитан Ричард Фрэнсис Бертон. Он надел длинные, свободные одеяния, побрился наголо, отрастил бороду, подкрасил лицо соком грецкого ореха и проделал изнурительный путь, полный опасностей, какой проделывают из года в год в это же время толпы верующих. Потоки верующих стекались со всего мусульманского мира, из Африки, с Аравийского полуострова, из Османской империи и Индийского субконтинента, люди шли помолиться возле Каабы, кубической постройки без окон во дворе главной мечети, по легенде, возведенной Авраамом, с черным камнем в юго-восточном углу, полученным пророком от архангела Гавриила. Молился там и Ричард Фрэнсис Бертон. Он изучал исламское учение суфизм еще в Индии, а потом и сам стал последователем суфизма и чувствовал себя в исламе куда уютнее, чем в христианстве. Ричард молился на арабском, этот язык он выучил самостоятельно, будучи еще студентом Оксфорда. Арабским он овладел в совершенстве, как и древнегреческим, латынью, французским и итальянским, хиндустани, гуджарати, маратхи, синдхи и персидским – языками Индийского субконтинента, их основам Бертон учил Майю в письмах. Но именно арабский язык он называл родным.

Этому языку дважды в неделю обучал Майю дома, в Блэкхолле, профессор Рэй, заведующий кафедрой арабского языка. Марта Гринвуд высказалась против «этих бессмысленных занятий», когда Майя заявила родителям о своем желании, но промолчала, когда Джеральд решил выполнить просьбу дочери. Великодушие профессора Рэя и его дружба с Гринвудом были столь велики, что он, забыв про гордость, взялся за обучение дочери коллеги.

Ричард… Глаза Майи наполнились слезами, буквы исказились, начали извиваться по странице и расплываться. Воспоминания о том летнем дне два года назад так живо настигли ее в саду! А с ними были неразрывно связаны воспоминания о последовавшей за этим ночи…