Дженнифер Деламир - Госпожа его сердца

– Ты права, не заслуживаешь. – Леди Торнборо нахмурилась.

Лиззи приготовилась к худшему. Возможно, ее могли прямо сейчас заковать в цепи и отправить на каторгу. Но по крайней мере она была счастлива, что успела принести свои извинения – пусть даже они и не были приняты.

– Думаю, ты могла бы заслужить прощение, – продолжала пожилая леди столь же строгим, но уже не таким безжалостным тоном. Лиззи никак не ожидала такого поворота. Неужели ей действительно представится шанс загладить свою вину? С проблеском надежды в сердце она взмолилась:

– Прошу вас, скажите, что мне сделать? Я готова на все.

На лице леди Торнборо появился намек на улыбку.

– Я скажу тебе, что сделать. Иди сюда и поцелуй свою бабушку.

Лиззи казалось, что она ослышалась. От волнения она едва держалась на ногах и в поисках опоры схватила Джеймса за руку.

– Ты же слышала, – сказал ей Джеймс. – Не надо заставлять тетушку ждать.

Лиззи выпустила его руку и кинулась к леди Торнборо в объятия, чуть не опрокинув ее кресло.

– Во имя всего святого… – пробормотала, задыхаясь, пожилая дама.

– Мне так жаль! – воскликнула Лиззи, осыпая ее щеки поцелуями. – Бабушка, я так вас люблю. Я очень сильно любила Рию, она была мне больше чем сестра. Я сделаю все, что в моих силах, буду правильной, послушной и…

– Возможно, – прохрипела леди Торнборо. – Но для начала ты могла бы перестать меня душить.

Эта просьба заставила Лиззи образумиться и умерить свой пыл. Она ослабила свои объятия и сделала шаг назад.

– Так-то лучше, – сказала леди Торнборо, поправляя шаль и указывая на кресло рядом. – Присядь, дитя. Нам есть о чем поговорить.

Все еще ошеломленная, Лиззи села. А леди Торнборо взяла листок бумаги, лежащий на столике рядом с ней. Она поправила очки и внимательно перечитала текст, затем устремила на Лиззи строгий взгляд серых глаз.

– У меня есть письмо, Элизабет. Письмо твоего отца.

– Моего отца?..

– Да, твоего отца – Герберта Торнборо. – Леди Торнборо подняла руку, не давая Лиззи возможности задать вопрос. – Ты думала, что переписка между Гербертом и твоей матерью, доказывающая истинность твоего происхождения, была утеряна. Это не так. Она хранится у меня.

Не может быть! Как долго леди Торнборо знала правду о ее, Лиззи, рождении? Неужели все знали правду, но позволяли ей играть роль Рии?

– Эти письма, – продолжила леди Торнборо, – находились на хранении у моего поверенного в Лондоне.

– Я не понимаю… – пробормотала Лиззи. – Ведь Рия говорила, что письма были в Роузвуде. Она сама их видела.

– Я нашел их после бегства Рии с Эдвардом, – объяснил Джеймс. – И я знал, где Рия прятала свой дневник, поэтому там искал в первую очередь.

– Значит, она не хранила от тебя секретов, Джеймс? – спросила Лиззи.

Он с улыбкой кивнул:

– Ни единого.

– Но ты не нашел ее дневник. Я обнаружила его в самом дальнем углу застенка.

– Верно, не нашел. Зато я нашел кипу писем. Прочитав их, я решил передать все тетушке.

– Что было необычно мудро с твоей стороны, – добавила леди Торнборо и тут же заметила: – Я сказала Джеймсу тогда, что его открытие не ко времени, ведь оно не имело никакого отношения к бегству Рии. Письма отражали лишь один печальный момент семейной истории, который нужно было оставить в прошлом.

– Так вы знали?.. – Несмотря на раскаяние, сейчас в Лиззи вспыхнуло чувство горькой обиды. – Вы знали о моем существовании и все же сочли за лучшее просто забыть об этом?

– Именно так я сказала Джеймсу, – заявила леди Торнборо. – Впрочем, письма были лишь доказательством связи между Гербертом и твоей матерью. В них ничего не говорилось напрямую о ребенке. Я поступила мудро, не просветив Джеймса насчет всей правды, поскольку он не смог бы держать это при себе.

Джеймс тяжело вздохнул:

– Хотел бы я отрицать, но боюсь, что в этом – весь я. Да, тетушка была права.

Лиззи вопросительно посмотрела на пожилую даму:

– Но вы знали обо мне?

Леди Торнборо показала ей бумагу, которую держала в руке.

– Этот документ твой отец оставил своим адвокатам, прежде чем скончался. В нем с неоспоримой ясностью описываются обстоятельства его романа с Эммой Пул, а также положение, в котором она оказалась. Пишет он и о том, что позволил своему камердинеру взять на себя вину за сложившуюся ситуацию. Он также объясняет, что камердинеру была передана определенная сумма денежных средств для обустройства в Лондоне. А еще Герберт пишет о том, что всегда проявлял к тебе живой интерес, хотя и издалека.