Дженнифер Арментроут - Жду тебя

Я заставила себя не бежать к вокзалу, потому что убегать на глазах одного и того же парня два раза за день было по меньшей мере странно. Даже для меня.

Только устроившись за рулем своего автомобиля и услышав знакомое урчание двигателя, я смогла выдохнуть.

Господи.

Я уронила голову на рулевое колесо и застонала. Близится катастрофа? Да, пожалуй, в этом он был прав.

Высидеть три часа на социологии во вторник вечером оказалось не так страшно, как я думала, но к концу лекции я зверски проголодалась. Подъезжая к дому, я остановилась у автозаправки, она же закусочная «Шитз» – очень удобная сеть, у нас в Техасе таких не было, – и заказала себе салат с жареной куриной грудкой, приправленный острым соусом «ренч».

М-м-м. Чем не здоровое питание?

Стоянка возле дома была забита машинами, а некоторые припарковались даже на соседнем поле, примыкающем к западному кампусу. Такого столпотворения не было, когда я ехала на вечерние занятия, и мне стало интересно, что же происходит. Мне удалось найти место для парковки только у главной дороги, и как только я выключила зажигание, завибрировал мой сотовый в подстаканнике.

Я улыбнулась, когда увидела, что это эсэмэска от Джейкоба. Мы успели обменяться телефонами во время занятий, поскольку он жил в общежитии.

«Искусство – отстой», – написал он.

Похихикав, я отправила ему ответы на домашнее задание, в котором требовалось определить, к какой эпохе относится та или иная картина. Спасибо Гугл, без него я бы не справилась с этой головоломкой.

Подхватив сумку и еду, я вышла из машины. Воздух был липкий, и я пожалела, что не убрала волосы в конский хвост. Уже чувствовался аромат осени, и я с нетерпением ждала прохладной погоды. Не буду возражать, если зимой и снег выпадет. Через ярко освещенную стоянку я направилась к жилому кварталу. Моя квартира находилась на самом верхнем – пятом – этаже, где обосновались преимущественно студенты, многие из которых заехали только вчера. Однако, подойдя ближе, я догадалась, откуда здесь такое скопление машин.

Где-то в недрах моего дома грохотала музыка. В окнах горел свет, а, поднимаясь к себе по лестнице, я даже слышала обрывки разговоров. На пятом этаже я обнаружила причину этого безобразия. В одной из соседних квартир закатывали шумную вечеринку. Дверь была приоткрыта, и в коридор вырывались громкие звуки и вспышки света.

Легкая зависть шевельнулась в моей груди, когда я отпирала свою дверь. Смех, гам, музыка заряжали весельем. Все это казалось таким обычным делом, и, наверное, мне тоже следовало именно так проводить свободное время, но вечеринки…

Для меня они плохо заканчивались.

Закрыв за собой дверь, я скинула туфли и бросила сумку на диван. Меблировка этой квартиры пробила изрядную брешь в моем банковском счете, но я рассудила так: жить мне здесь целых четыре года, а при отъезде можно будет продать мебель или забрать с собой.

И все вокруг было мое. Это многое значило для меня.

Я доела свой не слишком полезный для здоровья салат, переоделась в пижамные шортики и рубашку с длинным рукавом, доделала домашнее задание по искусству, но вечеринка все не стихала. Было уже за полночь, когда я оставила попытки заняться английским и направилась в спальню.

Но вдруг остановилась в коридоре, впиваясь пальцами ног в мягкий ковер.

Взрыв приглушенного смеха донесся снаружи, и я догадалась, что дверь соседней квартиры открыта, потому что звуки сделались громче. Я замерла, нервно покусывая нижнюю губу. Что, если я открою дверь и встречу кого-то из своих однокурсников? Очевидно, что вечеринку устраивал кто-то из студентов. А вдруг мы знакомы? И что мне тогда делать? Не будет это выглядеть так, словно я хочу к ним присоединиться – в пижаме, без лифчика, с растрепанным пучком на голове?

Я зашла в ванную, включила свет и уставилась на свое отражение в зеркале. На лице без привычного мейкапа отчетливо проявлялись веснушки на переносице, а щеки казались краснее обычного. Я прижалась к умывальнику, который наверняка обсмеяла бы моя мама, и приблизила лицо к зеркалу.

Если не считать рыжевато-каштановых волос, доставшихся мне от отца, я была копией своей матери. Прямой нос, округлый подбородок, высокие скулы – все было от нее. Мама годами прибегала к помощи косметологов, чтобы сохранить свежесть молодости, так что мы больше походили на сестер, чем на мать и дочь.

В холле послышался шум шагов. Снова раздался взрыв смеха.