Ширли Джамп - Живи на грани

Может, он действительно готов к переменам? Или уже изменился? Неужели в ее сердце никогда не погаснут последние искорки надежды?

Ладно, как бы там ни было, все равно уже слишком поздно.

Вымыв последнюю тарелку, Эмили взялась за сковородку.

– А как насчет семьи?

– Семьи? – Коул нервно усмехнулся. – Эмили, сейчас мы точно не готовы заводить детей.

Ну вот опять. Когда бы она ни заговаривала о детях, Коул всегда отвечал, что сейчас неподходящее время. Наблюдая, как в раковине становится все меньше воды, Эмили чувствовала, как тает и вновь зародившаяся в ее груди надежда.

– Ну а когда, по-твоему, мы будем готовы? Когда построим дом еще больше? Когда твоя компания поставит очередной рекорд по продажам? Или когда у тебя на счете появится еще пара миллионов? – Горько усмехнувшись, Эмили отвернулась. – Ты никогда не будешь к ним готов.

– Эмили, ты же сама говорила, что, как только вернешься в город, подпишешь бумаги на развод, так о каком ребенке ты говоришь?

– Да, ты прав, – вздохнула Эмили и пошла к себе наверх, чтобы вволю выплакаться в подушку.

Коул проспал и будильник, и чей-то звонок, и рассвет. Так странно, ему не раз доводилось ночевать в лучших отелях мира, а его домашний матрас стоил чуть больше машины среднего класса, но ему еще никогда не спалось так сладко, как в полуразвалившемся «Прянике».

Телефон вновь зазвонил, но Коул лишь перевернулся с боку на бок. Если кому-то действительно что-то от него нужно, пусть перезвонит попозже.

Коул вдруг почувствовал уже давно забытый покой и умиротворение. Работа осталась в далеком Нью-Йорке, а сам он с наслаждением валялся в постели, слушая пение птиц и тихую музыку и любуясь восходом солнца.

Не думая ни о чем конкретном, Коул впитывал в себя ощущения, и когда к льющимся из радио песням присоединился женский голос, он не сразу узнал голос Эмили.

Черт, когда же он в последний раз слышал, чтобы она пела?

Десять лет назад? Или уже больше?

Надев джинсы, Коул босиком вышел в коридор и остановился около приоткрытой двери в комнату Эмили. Кровать заправлена, нигде ничего не валяется… С каких это пор она вдруг стала такой аккуратной? Из них двоих она куда меньше заботилась о порядке, порой доводя его до настоящего бешенства, но, когда они расстались, Коул понял, как ему не хватает разбросанной по всему дому одежды и косметики, и даже попытался оставлять где попало собственные вещи, но это было уже не то. Помедлив пару секунд на пороге, Коул шагнул внутрь:

– Эм?

В спальне никого не было, но в душе лилась вода, и сквозь полупрозрачную занавеску Коул различил знакомые изгибы собственной жены и сразу же почувствовал острый прилив желания. Когда же он последний раз был с нею?

Три месяца назад?

Коул отлично понимал, что ему следовало бы немедленно уйти, но просто не смог оторвать взгляд от аппетитных округлостей. Пышная грудь, широкие бедра… Сквозь занавеску можно было различить лишь общий силуэт, но Коул так хорошо успел изучить ее за все совместно прожитые годы, что как вживую сейчас видел все ее родинки и шрамы. Знал, как заставить ее стонать, как вызвать у нее улыбку, как сделать… своей.

Вот только теперь она уже не его. И ему уже давно пора с этим смириться и двинуться дальше.

После того как Эмили попросила его переехать, Коул не раз убеждал себя, что ему следовало бы снять кольцо, снова начать встречаться с девушками… Но почему-то так и не сделал ни того, ни другого. Его уже давно никто, кроме жены, не интересовал, да, может, больше никогда и не заинтересует.

И как он все-таки соскучился. Причем дело даже не только в теплой податливости ее пышного тела…

Эмили выключила воду, и Коул снова подумал, что ему следует уйти, но почему-то остался на месте.

Игравшая по радио песня закончилась, а вместе с ней закончила петь и Эмили, резко откинула скрывавшую ее занавеску и, увидев непрошеного гостя, вскрикнула от удивления:

– Коул? Ты меня напугал. Как ты здесь вообще оказался?

Черт, ну вот почему он не ушел? Тогда бы ему не пришлось чувствовать себя каким-то переполненным гормонами подростком. Но, с другой стороны, рядом с ней он всегда чувствовал нечто подобное. Даже сейчас, после всего того, что произошло между ними.

– У тебя дверь была открыта. Я услышал, как ты поешь, и… – Коул заставил себя отвести глаза от соблазнительных изгибов, подчеркнутых пушистым полотенцем. – Даже не помню, когда последний раз слышал, как ты поешь.