Элизабет Пауэр - Скамейка для влюбленных

Ну да, ее карьера в качестве модели. Или, точнее, ее несостоявшаяся карьера…

– Не все получается так, как мы планируем, – спокойно ответила она, с рассеянностью отмечая, что ее коллега взял банкнот и подошел к кассе.

– Вот как? Что же случилось с Рашфордом? С этим кудесником?

Интонация, с которой он произнес эти слова, была подначивающей. То ли это обстоятельство, то ли упоминание имени заставило ее вздрогнуть.

– Он не оправдал твоих надежд? – не унимался Андреас. – А я-то считал, что ты станешь знаменитостью с тем парнем.

С Маркусом Рашфордом? Мадженте захотелось расхохотаться. Как странно, однако, работает ее мозг. Она помнит болтливого агента, который некоторое время продвигал ее, и не помнит Андреаса.

– Ну, как я и сказала… – Она небрежно пожала плечами и ощутила прилив паники. Такое с ней случалось в те моменты, когда она была сбита с толку. – Не все… Не все выходит так, как планируется.

– Судя по всему, нет. – Андреас бросил взгляд в сторону Томаса, ожидавшего, когда мужчина сред них лет разберется с кассовым аппаратом.

Маджента молилась про себя, чтобы тот поторопился. Это было мучением – разговаривать с мужчиной, который ее презирает. К тому же все ее чувства дразнили Мадженту, так как она знала, какова на ощупь его кожа, как он доставлял удовольствие ее неопытному телу. Когда-то оно было неопытным… Как жаль, что она утратила воспоминания о нескольких месяцах своей жизни.

– Так что же с твоей карьерой модели? Рашфорд не сдержал своих обещаний? Кстати, ходили слухи, что он удрал, как только узнал, что должен стать отцом.

То, что этому мужчине известно о ребенке, вызвало бурю в мыслях Мадженты. Рука снова потянулась ко лбу. Заметив, как она дрожит, женщина быстро опустила ее.

– Мне жаль, – произнес Андреас, но в тоне его не слышалось и намека на извинение. – Это до сих пор больное место?

Его сарказм ранил глубоко, но Маджента была слишком занята тем, чтобы стоять прямо. Вцепившись в стойку бара двумя руками и вдохнув воздух в горящие легкие, она пробормотала:

– Я бы не хотела обсуждать своего сына… если ты… если ты не возражаешь. – Заметил ли он медлительность ее речи, над преодолением которой она работала долго и упорно? – Не здесь. Не в баре.

«Нигде, – добавила она про себя. – До тех пор, пока не узнаю, что произошло. Что я сделала? Что заставило тебя презирать меня?»

Он кивнул, его черные волосы блеснули.

– Должен признаться, я удивлен, что девушка, которую я знал, позволила такой мелочи, как материнство, встать на пути к ее цели.

«Девушка, про которую он говорит, совсем не похожа на меня», – подумала Маджента. Она любила Тео больше всего на свете. Он был для нее всем. При мысли о сыне ее губы тронула улыбка.

Коснувшись одной рукой подбородка, а другой по-прежнему держась за стойку, она предложила:

– Расскажи мне про девушку, которую ты знал.

Андреас мягко рассмеялся и подался вперед так, что она ощутила его дыхание на своих волосах, слабый, но невероятно чувственный мужской запах, исходящий от него.

– Не думаю, что тебе понравится мой рассказ, – прошептал он.

Его сверкающие голубые глаза остановились на ее рте, у которого, как сказал один фотограф, отпуская ей комплимент, был естественный капризный изгиб.

Маджента, заметив это, быстро подалась назад, выпрямляясь в полный рост.

– Может, ты спутал меня с кем-то? – рискнула спросить она, хотя в глубине души понимала, что это маловероятно. То, как отреагировало ее тело, когда он вошел в бар, говорило о том, что они когда-то были любовниками. – Или ты недостаточно хорошо меня знал.

– О нет, думаю, что достаточно хорошо.

Сказано это было обманчиво мягким тоном, который скрывал под собой пренебрежительное отношение, и Маджента пожелала, чтобы ее отвлек какой-нибудь посетитель бара. Но этого не произошло. Должно быть, Андреас выглядел настолько внушительно, что никто не осмелился сделать ему замечание, хотя он монополизировал внимание сотрудницы бара. Интересно, на что он живет? Откуда в нем столько уверенности? Невозможно так вести себя, работая в итальянском ресторане.

– Повторяю, я не помню.

Ей не хотелось признаваться в этом мужчине, который открыто выказывает свою неприязнь, однако Маджента уже была готова все рассказать ему в надежде, что он снимет невидимые барьеры с ее мозга.

Андреас нетерпеливо фыркнул:

– До сих пор пытаешься отрицать, что мы знали друг друга?

Голос его звучал так жестко, а выглядел он при этом так устрашающе, что Маджента почувствовала, как поколебалась ее уверенность. Однако она, проглотив свои страхи, спросила прямо: