Никки Логан - Прикосновение любви

Мать засмеялась:

– Да и как вы могли бы узнать?

Неужели беспокоилась, что Лейни ему могла что-то рассказать? Она решила пресечь эту немыслимую идею на корню:

– Вы либо мужчина с прекрасным вкусом, либо Нети Маршалл первоклассно выполнила свою работу.

– Она довольно умело меня обслуживала, – признал Элиот.

– Садитесь, – заботливо предложила ее мать. – Вы прекрасно выглядите.

Судя по нерешительному тону, он нервно теребил края рубашки.

– Он переоделся в светло-голубую рубашку, Лейни. О нет.

– Мама любит восполнять мои зрительные ощущения, – объяснила она униженно и пробормотала: – Простите.

– Голубая рубашка, джинсы. К тому же я причесался, – добавил Элиот своим низким голосом.

Это был намек на ее дикую растрепанность? Лейни тут же попыталась пригладить волосы.

Мать словно ничего не замечала.

– И ты садись, Лейни.

Огибая стулья, они столкнулись, и Лейни резко отскочила.

– Простите, – проговорил Элиот, – дам следует пропускать вперед.

– Вежливость ваш конек, – произнесла она саркастически, проскальзывая на стул и переводя дыхание, пока он садился рядом с ней.

Лейни получила ответ на свой вопрос, почувствовав, какой силой наполнены его мышцы. Он явно не страдал избыточным весом, просто был плотно сложен. Не жилистый, как ее брат, но и не мягкотелый.

Необходимость поддержания беседы отпала, пока они накладывали на тарелки рагу и брали хлеб и масло.

– Хлеб все еще теплый, – произнес Элиот.

В его голосе звучало такое почтение, что Лейни в удивлении фыркнула:

– Разве в городе печи не греют?

За столом повисло неловкое молчание.

– Да, действительно, хлеб вынимают из печи горячим, – признал Элиот. – Но к тому времени, как он попадает в руки клиенту, он обычно уже остывает.

Лейни не нравилось, что Элиоту приходилось заглаживать ее неловкость.

– Что ж, тогда вам обязательно стоит попробовать масло. Мама сама его сбивает.

Ну конечно, Элен должна была проявить старомодную деликатность.

– Ну, я просто нажимаю на кнопку, а потом замораживаю то, что получилось.

И тут наконец наладился расслабленный разговор на тему, о которой ее родители могли говорить бесконечно, – натуральное хозяйство. Достаточно долго, чтобы дать Лейни время собраться и не реагировать на исходящее от Элиота тепло.

Она протянула руку вдоль скатерти, нащупав прохладное основание бокала с вином, принесенным гостем, сделала большой глоток и вздохнула, почувствовав на языке мягкое прикосновение мерло.

– Так же вкусно, как и раньше? – проговорил Элиот ей в ухо, окутав ее очередной волной аромата своего парфюма.

Да, это уже становилось возмутительно. Пора взять себя в руки.

– Как и всегда. – Лейни старалась не выдавать своего волнения – Расскажите о вашем выборе органических методов ведения хозяйства, – обратился он ко всем. – Вы занимаетесь производством меда уже три десятилетия и, наверное, всегда были лидерами в этой области?

– Нет, мы не гнались за лидерством, нам это было не нужно.

– Но почему?

Каждая клеточка в теле Лейни напряглась. Тишина повисла за столом, и чем длиннее она становилась, тем сильнее ощущалась неловкость.

– Мои глаза, – наконец выдавила она. – Потеря зрения была вызвана действием пестицидов, использовавшихся нами на ферме. Когда мы поняли, насколько они опасны для окружающей среды, мы перешли на органическое земледелие.

Ее отец прочистил горло.

– Никто из нас не знал, какой вред эти вещества причиняют нам, – продолжал он. – И нашим будущим детям.

По крайней мере, одному из них.

– Мы доставили вам дискомфорт, мистер Гарвей? – спросила Элен после минутного молчания. – Хелена говорила, что было бы лучше, если бы вы поужинали в городе.

Кровь хлынула к щекам Лейни, а стул под ней слабо скрипнул. Было легко представить, как Элиот мягким голосом произносит: «О, правда?»

– Нет, просто я задумался о том, что работа с химическими веществами имела, безусловно, катастрофические последствия. И в то же время судьба вашей фермы кардинально изменилась. Вы стали лидерами среди тех, кто занимается органическим земледелием.

Вновь возникла пауза. Лейни решила нарушить ее первой:

– Я так понимаю, мы еще увидим вас, Элиот?

Элиот. Лейни приятно было произносить его имя.

– Правда? – Судя по голосу, он обратился к ее отцу. – Вы будете рады видеть меня вновь?

Роберт Морган был предсказуемо грубоват. Он всегда становился таким, когда возвращался к грустным старым временам.