Майя Блейк - Искусство мести

Ей не хотелось, чтобы он знал: она была буквально убита, когда после смерти деда получила этот чек. Конечно, Рейко могла его просто разорвать. Но вместо этого она пожертвовала все на благотворительность.

– Прости меня…

Эти два слова, произнесенные тихим глубоким голосом, вывели ее из задумчивости.

– Что ты сказал?

– Вероятно, эту ситуацию можно было решить и по-другому.

Слова были произнесены, но осуждение в глазах не исчезло. Наконец она поняла, в чем могло быть дело.

– Это ведь не с деньгами связано, верно? Ты извинился, но все равно смотришь на меня, как на лужу грязи. Дело не в деньгах. И все это потому, что ты думаешь…

– Я предпочитаю не обсуждать это.

Он указал головой на служащего, который принес крафтовую бумагу. Молодой человек явно с интересом прислушивался к их разговору.

– Что ж, отлично.

Воспоминания… сантименты – все это ни к чему.

Ей нужно быть такой же бесстрастной, как Дамион. Сделать свою работу и постараться, чтобы в следующий раз он ее не нашел.

Сосредоточенно сдвинув брови, Дамион начал довольно ловко упаковывать картину.

Аукционный дом Валори, открытый в начале девятнадцатого века, был детищем одного из знаменитых предков Дамиона. Сам Дамион основал Галерею Фортье, которая за сравнительно короткое время стала соперником Сотбис и Кристис, специализирующихся на проведении престижных выставок для королевских семей и глав государств. Только два месяца назад в Париже в основном отделении Галереи прошла выставка двенадцати инкрустированных бриллиантами и изумрудами матрешек, предположительно принадлежащих супруге русского царя. Мир искусства гудел этой новостью в течение нескольких недель – никто так и не предъявил своих прав на это сокровище.

Желая перенести разговор на нейтральную почву, Рейко спросила:

– Так вы в конце концов смогли выяснить, кто был владельцем этих матрешек?

Дамион холодно посмотрел на нее:

– Разумеется, мы это выяснили.

Она передала ему скотч, чтобы закрепить бумагу.

Их пальцы на секунду соприкоснулись, и снова ее окатила волна жара.

– Не хочешь со мной поделиться?

– Не хочу. А почему тебя это интересует? Я думал, ты уже отошла от дел.

Она пожала плечами:

– Время от времени я выступаю в качестве брокера и могу найти покупателя, который заинтересован в приобретении полной коллекции.

– Какого-нибудь анонима, который предпочел бы остаться в тени?

– Естественно.

– Используй законные каналы, и мои люди с удовольствием снабдят тебя всей нужной информацией.

Взяв картину, он направился к выходу.

Рейко поспешила за ним. Она подошла к машине, когда Дамион уже устроил картину рядом с ее чемоданом.

Захлопнув багажник, он повернулся к ней:

– Ты никогда не думала о том, чтобы делать все честно? Завязать с этими подонками общества и легально использовать свой талант?

– Это скучно. Мне нравится то, чем я занимаюсь.

– Серийным убийцам тоже нравится то, чем они занимаются, но в конце концов их ловят и сажают.

Смех вырвался из ее груди, рассыпаясь колокольчиками в утреннем воздухе:

– Бог мой, вот это сравнение! Я думала, французы более галантны.

Откинув голову, Рейко уставилась в его надменное лицо с чертами римского патриция. Потянул легкий ветерок. Резко вскинув руку, она придержала челку.

Дамион нахмурился.

А что, если он успел заметить ее шрам? Какие чувства это вызвало в нем? Отвращение? Жалость?

Ей стало нехорошо. Его рот приоткрылся, и она знала, о чем он собирается спросить. Желание избежать этого вопроса заставило Рейко броситься в атаку. Она схватила его за локоть:

– Нам ведь нужно успеть на самолет, верно?

Взгляд серых глаз встретился со взглядом ее зеленоватых. И в них она прочла: он разгадал ее хитрость. Ну и ладно, по крайней мере, не стал ничего спрашивать.

К тому времени, когда они выехали на главную магистраль, движение было уже не таким плотным. Дамион вел машину легко и уверенно. Мили пролетали за милями, и Рейко постепенно расслабилась.

Но только когда они проехали щиты частного аэродрома Биггинс-Хилл, она решила нарушить молчание:

– Твоя выставка действительно сосредоточена вокруг «Инженю коллекшн»?

– Да. Что ты еще слышала?

– Что выставка откроется четырнадцатого февраля. Этакий популистский жест в честь Дня святого Валентина?

Он нахмурился:

– Почему популистский?

– А какой же еще? Вряд ли этот день для тебя что-то значит.