Мишель Смарт: Слаще меда

Его глаза цвета полуночи вспыхнули, и он разжал руку. Грейс медленно, словно в вязком тумане, поднялась по лестнице в спальню, где стояла кроватка ее дочки, которой исполнилось двенадцать недель. Лили лежала на спинке, раскинув ручки, и молотила ножками по матрасу. Маленькое милое личико сморщилось и покраснело. Если бы ее слезные протоки уже функционировали, то щечки, несомненно, были бы мокрыми от слез.

Выхватив дочь из кроватки, Грейс прижала ее к груди и вдохнула сладкий младенческий запах.

– Ох, Лили, что я наделала! – пробормотала она, нежно покачивая девочку. – Твоя мама сделала ужасную вещь.

Поглаживая Лили по спинке и нашептывая ей ласковые слова, Грейс лихорадочно размышляла. Она ранила Луку. Она выстрелила в живого человека. Причинила вред мужчине, которого некогда любила. И который теперь знает о существовании ребенка.

Запах Лили несколько успокоил ее и прояснил рассудок. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы происшедшее повлияло на ее решимость. Необходимо взять контроль над ситуацией в свои руки, пока не поздно.

Кого она пытается обмануть? Разумеется, уже слишком поздно. На что она рассчитывает? Неужели Лука спокойно воспримет как ее выстрел, так и тот факт, что она скрыла от него существование ребенка, и удалится восвояси? А ведь ей почти удался побег! Пистолет Грейс раздобыла два месяца назад. Она лишилась сна, боясь, что люди Луки отыщут их и отберут у нее Лили. Она знала, на что способен ее супруг.

Даже угроза тюремного заключения за незаконное хранение оружия не удержала Грейс от покупки. С пистолетом она чувствовала себя в большей безопасности. И Лили тоже была в большей безопасности. Когда в доме появилось оружие, Грейс удавалось заснуть. Иногда.

Люди Луки всегда носили оружие. Они были опасны. Лучше попасть в тюрьму, чем к ним в руки. Но они были весьма недалекими, и ей не составило труда перехитрить их, когда она решилась на побег. И она перехитрила бы их снова. Только Грейс не ожидала, что Лука явится за ней лично. Он представлялся ей королем, сидящим в замке и ждущим, когда стража вернет заблудшую королеву, чтобы заточить ее в башне до конца дней.

Лука был вовсе не глуп, напротив, Грейс не встречала человека умнее его. А потому он был гораздо опаснее своих прислужников и перехитрить его было намного труднее.

Уже несколько недель шестое чувство подсказывало ей, что пора сниматься с места. Ну почему она не прислушалась к своей интуиции?

Перед Грейс замаячил призрак тюрьмы. Но не обычной, с решетчатой дверью и крохотным оконцем. Нет, тюрьмой для нее станет башня из розового песчаника, которая преследовала ее в ночных кошмарах.

Лили наконец перестала плакать. Она успокоилась и, удобно устроившись на руках у матери, доверчиво смотрела на нее темно-синими глазками.

Она – мать, напомнила себе Грейс. И дело даже не в ней самой, а в ее невинной, беззащитной дочурке. В первый раз взяв ее на руки, Грейс обещала дочери беречь и защищать ее.

И поклялась, что никогда не отдаст Лили опасному гангстеру, каковым является ее отец.

Грейс сама удивилась, что ей удалось предельно затянуть процесс умывания и переодевания в джинсы и джемпер. А пока она меняла Лили подгузник и просто возилась с ней, и вовсе прошел целый час. Она не спускалась бы вниз и дольше, но Лили проголодалась и начала хныкать, требуя свою бутылочку.

Собравшись с духом, Грейс выпрямила спину и понесла дочку в кухню.

– Ты определенно не спешила, – заметил сидящий у стола Лука.

Он снял рубашку, и плотный, коренастый человек занимался его плечом. Грейс узнала Джанкарло Бреску, семейного врача семьи Мастранджело. Впрочем, в его присутствии не было ничего странного. Лука редко отправлялся куда-либо без врача – неудивительно, при его-то способе заработка.

– Странно, что ты не отправил наверх следить за мной одного из своих громил, – бросила она, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Грейс сама не понимала, что ее взволновало сильнее – обнаженный торс Луки или кровь на его гладкой коже. Капельки крови запутались в черных завитках, покрывавших грудь мужчины. Она вспомнила долгие счастливые часы, которые провела в его объятиях, вдыхая мускусный запах кожи, погружая пальцы в эти шелковистые волосы. Когда-то ее нельзя было оторвать от Луки никакими силами.

– Ты все равно никуда теперь не денешься, можешь мне поверить, – произнес он холодно.

– Это ты так думаешь.

Он засмеялся. Только в этом смехе не было ни капли веселья.