Антон Кротков: Африканский штрафбат

– Товарищ, генерал-майор, разрешите обратиться!

Солидный мужчина в шитых золотом погонах с огромными звёздами удивленно взглянул на мальчишку-лейтенантика с горящими глазами.

– Ну, чего тебе? – небрежно бросил он.

– Можно вашу спутниц на несколько слов?

Неожиданная просьба удивила генерала. Он строго взглянул на дочь. Но та сделала невинное личико и недоумевающе пожала плечиками, мол, сама не пойму, что от меня нужно этому парню.

Недоумённо хмыкнув, генерал всё же дал своё добро:

– У вас десять минут, лейтенант…

Так они познакомились. Её звали Мариной. Она училась на факультете восточных языков МГУ. Отец Марины – Георгий Иванович Скулов занимал очень важный пост в Главном разведывательном управлении (ГРУ) при Генштабе.

И при таком родителе Марина не боялась экспериментировать с собственной жизнью: несмотря на юный возраст, уже успела поработать демонстратором одежды (так называлась непризнанная в СССР профессия манекенщицы) в Московском доме моды, и почти год прожила в неофициальной художественной коммуне (сотрудники компетентных органов позднее объявили её сектой) в глухом селе под Свердловском. Туда она сбежала от надоедливой отцовской опеки. Вернувшись из «хождения в народ», московская девочка вновь с удовольствием окунулась в светскую жизнь, попутно поступив в университет.

Впрочем, даже отец вынужден был признать, что уральская «ссылка» пошла на пользу дочери: она повзрослела, в значительной степени избавилась от детской инфантильности. Но вскоре генерал обнаружил, что и раньше выводившая его из себя своими выходками доча, теперь стала просто неуправляемой.

Однажды она резко оборвала родителя, когда тот в очередной раз заговорил о молодом человеке, которого хотел бы видеть её мужем:

– Опять ты за свой: «Петя такой, Петя сякой разэтакий… Он тебя на руках понесёт прямо в рай. Будете с ним в „Мерседесе“ из гостиной в спальню ездить, и на золоте пирожные с чёрной икрой кушать!». Надоело! Не желаю, чтобы кто-то относился ко мне, как к части своего имущества; предлагал и выбирал меня словно вещь.

– А ты не торопись, – мягко посоветовал отец, – сперва хорошенько всё обдумай, чтобы потом не жалеть.

– Я уже давно всё обдумала и решила: я сама себе выберу пару!

– Ты хочешь связаться с одним из своих знакомых, чтобы стать такой же швалью, антисоветчиной, пеной, как они? Тоже мне «цветочки жизни»! Учти, вскоре за всех этих неформалов основательно возьмутся… Вот выселят тебя за сто первый километр с муженьком-тунеядцем – наслушаешься там до тошноты своих Битлов. По-другому запоёшь!

– Ну, почему обязательно тунеядцем? – обиженно пожала плечиками Марина. – Мои знакомые все талантливые люди – писатели, поэты, актёры.

– Указ 1964 года никто не отменял, – стараясь выглядеть строгим, пояснил отец. – Кто не состоит в Союзе писателей или в Союзе художников не считается профессиональным литератором или художником и подлежит высылке в деревню Кукуево Нездешнего уезда.

Скулову давно не нравилось, что дочь шляется по компаниям, где собирались всякие отщепенцы. Он вообще недолюбливал творческий народец, не считая их за нормальных людей. Эта скользкая публика вечно тёрлась в его доме благодаря супруге, отравляя их совместную жизнь. Но если бы дочь хотя бы общалась с самыми приличными представителями этого презренного цеха. Так ведь своенравная девчонка, словно специально желая позлить обожающего её отца, выбирала для общения полуподпольных неформалов, с которыми власти активно боролись. Между тем после громкого пропагандистского процесса над литературоведом и критиком Андреем Синявским и переводчиком поэзии Юлием Даниэлем даже рядом находится с потенциальными диссидентами стало опасно. А дочка, кажется, всерьёз вознамерилась найти себе в этой сточной канаве женишка, в чём откровенно признавалась папе…

Разговаривая с отцом, Марина мечтательно уставилась на авангардистскую картину на стене, которую Скулов считал мазнёй какого-то педераста. Лицо же романтичной особы осветилось нежной улыбкой при воспоминании об авторе картины и его друзьях.

– У меня, дядя Жора, знаешь, какие талантливые знакомые есть. Что ты!

Однако Марина не выполнила свою угрозу привести в дом в качестве жениха какого-нибудь немытого, патлатого оборванца, проповедующего абсолютную свободу в творчестве и сексе. Но и подчинятся воле отца девица не собиралась. Своим выбором избалованная «принцесса» удивила всех, в очередной раз проявив себя большой оригиналкой. Хотя на первых порах её новый роман был для вечной бунтарки скорее всего лишь очередной эпатажной выходкой, навроде морского купания прямо в джинсах и майке на глазах у всего пляжа или исполнения во весь голос блатной песенки в метро в час пик.