Елена Шашкова: Монстр. Часть I. Созерцание

– Он поправится? – с тревогой в голосе спросил Игорь Викторович.

– Не хочу Вас обнадеживать. Очень велика вероятность того, что Ваш сын навсегда останется прикованным к аппарату жизнеобеспечения, – ответил Панкратов. – У Вас еще есть вопросы?

– Пока нет.

– Тогда я пойду, нужно проводить планерку с персоналом.

– Можно здесь еще постоять?

– Конечно.

Врач ушел. Лавров внезапно понял, о какой травме идет речь. Ему стало не по себе.

– Что вы вцепились в меня, как клещи! – услышал Игорь Викторович высокий женский голос, в котором проскакивали истерические нотки. – Пустите, сейчас же, я должна туда пройти! Пуститее!!!

Из-за поворота вышла худощавая женщина с растрепанными седыми волосами и быстрыми шагами направилась к Лаврову. Рядом бежала медсестра в белом медицинском костюме. Она попыталась взять нарушительницу тишины за предплечье, но та резко отдернула руку со словами:

– Не трогайте меня! Что Вы вообще себе позволяете!

Женщина подошла к стеклянной стене и, как завороженная, стала смотреть на лежащего без сознания Максима. Возникла пауза. В коридоре вдруг стало очень тихо.

Игорь Лавров увидел, что из-за угла вывернул Александр Семенович. Он подошел к женщине и сказал мягким успокаивающим голосом:

– Я же говорил, Максим Лавров в коме. Он ничего не сможет Вам сообщить. Мне очень жаль.

– Мне нужно пройти к нему, – сказала женщина тихо. – Очень нужно.

Она резко повернула голову и в упор посмотрела на Игоря Викторовича.

– Игорь Лавров?

– Да.

– Алена Геннадьевна Костина. Мама Екатерины, невесты Максима. Вот знакомство с родителями, наконец, и состоялось!

В глазах женщины блестели искорки безумия.

Игорь Викторович побледнел.

– Скажите, чтобы меня пустили к Вашему сыну. Мне нужно у него кое-что спросить.

– Алена Геннадьевна, но ведь Александр Семенович уже сказал Вам, что Максим без сознания. Он ничего не сможет сказать. Что Вы хотели у него спросить?

В следующую минуту Игорь Лавров пожалел, что задал этот вопрос. Лицо Костиной исказилось, и она сказала страшным, каким-то нечеловеческим голосом:

– Где тело моей дочери? Куда он его дел? Я хочу похоронить мою малышку по-человечески! Пусть скажет, куда он дел тело моей дочери!

Алена Геннадьевна все повторяла и повторяла последний вопрос. К каждым разом ее голос звучал громче. Она сжала в кулаки свои худые руки и стала со всей силой колотить в стеклянную стену. Послышался топот ног и грохот. Из-за поворота выбежали два санитара. Один из них толкал перед собой кресло-каталку. Мужчины с двух сторон взяли Костину под руки. Панкратов достал из кармана шприц и вколол ей лекарство в плечо. Женщина обмякла.

– Поместите ее в пятую палату, – сказал Александр Семенович.

Игорь Лавров, словно в замедленной съемке, наблюдал за тем, как санитары аккуратно посадили Костину в кресло и повезли по коридору. Когда процессия скрылась за поворотом, он почувствовал сильную дрожь в ногах и покачнулся.

– Игорь Викторович, Вам плохо, – участливо спросил Панкратов.

– Нет. Все хорошо, – ответил Лавров. – Мне нужно идти. До свидания.

Игорь Викторович еще раз посмотрел на своего сына и направился по коридору вслед за санитарами.

Посещение больницы было только началом трудного дня. Сегодня ему еще предстояло посмотреть видеозапись, которую неизвестные прислали в отделение полиции.

****

Последние несколько лет Игорь Лавров приходил на кладбище к могиле своей первой жены на годовщину их свадьбы и на день ее рождения. Но сегодня была ни та и не другая дата. Мужчина сидел на лавочке и смотрел на выгравированное на памятнике лицо любимой женщины. Мысли унеслись в прошлое.

Сообщение врачей о том, что Наташа смертельно больна, стало настоящей трагедией. Любимая женщина таяла буквально на глазах, а он не мог ничего сделать. Незадолго до своей смерти Наташа была так слаба, что уронила кружку с кипятком сыну на руку. Когда рана зажила, Максим отказался делать пластическую операцию, сказав, что шрам – это память о маме.

После смерти Наташи Игорю казалось, что солнце померкло. Боль раздирала сердце. Пытаясь как-то облегчить свое состояние, он начал пить. С начала только на ночь, чтобы заснуть. Но утром боль возвращалась с новой силой, поэтому Игорь стал заправляться и днем.

Однажды он сидел за столом и, как всегда, пил. Водки в бутылке становилось все меньше и меньше, но облечения очередное возлияние не приносило. Игорь был уже изрядно пьян, и ему казалось, что Наташа на кухне готовит ужин. Сейчас она войдет в комнату и поцелует в щеку. Звонок в дверь вернул к реальности. Игорь встал и, пошатываясь, пошел открывать. На пороге стоял Максим. На его раскрасневшемся лице сияла улыбка. Не обращая внимания на помятый вид отца, мальчик забежал в комнату и стал радостно рассказывать о том, что они обыграли в футбол ребят с соседнего двора: «Папа, сначала у нас была ничья, а потом на последней минуте я забил гол прямо в девятку. Представляешь! Четыре – три в нашу пользу!»