Илья Деревянко: Депутат в законе

Конец октября 2003 года. Окрестности г. Н-ска. 3 часа ночи

Погода выдалась скверная: мокрая, грязная, промозглая. Затянувшие небо хмурые тучи почти целиком «съели» луну, оставив от «владычицы ночи» лишь крохотный, блеклый огрызок. Недавно прошел сильный дождь, и сгустившийся после него сырой туман вязко колыхался над землей, сокращая без того плохую видимость до предела. Дороги буквально затопило водой. В такую ночь вряд ли кому захочется «прокатиться с ветерком». Тем не менее по Донскому шоссе в противоположную от Н-ска сторону на приличной скорости двигался массивный джип «Чероки» с двумя молодыми людьми в салоне. Мощные, ярко горящие фары джипа с трудом пробивали белесую муть за лобовым стеклом. Из-под колес машины веером летели брызги.

– Ты бы, братан, не гнал так сильно, а то врежемся куда-нибудь! – озабоченно сказал скуластому водителю сидящий рядом с ним широкоплечий блондин. – Не хотелось бы помирать в тридцать лет!

– Не бзди! – не отрываясь от дороги, усмехнулся «скуластый». – Со мной не врежешься. Я, считай, родился за рулем!

«Блондин» с сомнением покачал головой, попробовал затянуться давно потухшей сигаретой, поперхнулся, матерно выругался и злобно скомкал сигарету в пепельнице…

– Нервничаешь, – хладнокровно заметил его товарищ. – А напрасно! Кроме того, мы уже у цели.

Плавно сбавив скорость, «Чероки» свернул с шоссе на бетонный мостик и, проехав по нему метров пятьдесят, затормозил.

– Разгружаемся? – спросил «блондин».

– Погодь, сперва проверимся! – буркнул водитель. Держа руку за пазухой, он пружинисто выпрыгнул из автомобиля и настороженно огляделся.

Упомянутый выше мостик соединял два берега пруда Серебристого, обширного водоема, вырытого в незапамятные времена по приказу какого-то помещика. Лет двадцать назад пруд пользовался большой популярностью не только в ближайших окрестностях, но и в самом Н-ске. Он славился чистой водой, уютными травянистыми пляжами и каждое лето привлекал к себе толпы отдыхающих.

Однако с начала горбачевской перестройки Серебристый лишился какого-либо внимания со стороны районного начальства и постепенно пришел в упадок: зарос илом, камышом, сбрасываемым прямо в воду мусором… В конце концов некогда знаменитое место отдыха превратилось в мутную, зловонную, покрытую тиной лужу, пригодную разве что для помывки автотранспорта…

– Никого! – убедившись в отсутствии свидетелей, бормотнул между тем «скуластый» и обернулся к напарнику: – Отпирай багажник!

Пыхтя от напряжения, молодые люди вытащили оттуда объемистый пластиковый мешок, навалили на ржавую ограду и на счет «три» резко пихнули вниз. Перевернувшись в воздухе, мешок с плеском ушел под воду.

– У-уф! Тяжел, зараза! – утирая влажной ладонью пот со лба, ворчливо произнес «блондин». – Отожрался, падла, при жизни!

– Сам по себе не так уж и тяжел, – возразил скуластый водитель. – С ним же в придачу несколько гирь, чтобы не всплыл… Ладно, двигаем в город. У нас дел невпроворот!

Оба уселись в джип и, съехав с мостика на шоссе, с прежней быстротой помчались обратно в Н-ск…

Несколько дней спустя

– Полюбуйся, Дима, на эту подлую рожу! – Полковник ФСБ Рябов протянул мне через стол широкоформатную фотографию депутата городского собрания Бориса Наумовича Одеждина, ныне баллотирующегося в Государственную думу от Союза прозападных сил (сокращенно – СПС). На снимке, сделанном, очевидно, скрытой камерой, господин Одеждин важно выходил из ресторана в сопровождении трех крепких парней с бычьими шеями, колючими глазами и характерно оттопыренными пиджаками. Голова одного из них (плечистого блондина) была обведена красным кружком.

– Вы имеете в виду охранника? – вежливо уточнил я.

– Не прикидывайся дураком, Корсаков! – раздраженно дернул щекой шеф. – Морду самого Одеждина ты и без того прекрасно знаешь! А мне она так вовсе по ночам сниться стала. У-у-х, погань чертова!!! – Титаническим усилием удержав рвущуюся наружу нецензурную брань, полковник яростно заскрипел зубами. В глазах его полыхнула откровенная ненависть, лицо потемнело.

Столь бурные эмоции начальника отдела объяснялись просто.