Максим Малявин - Укол повелителю галактики, или Психиатрический анамнез

«Прямо как змея, – мелькнуло в голове у Анатолия. Мысль эта, многократно рикошетя от сводов черепа, обрела собственную жизнь. – Змея. Эта… ну которая… как ее… о! Яйцекрадка! ЯЙЦЕЛОВКА! ЯЙЦЕРЕЗКА!! ОНА МНЕ ВСЕ ТАМ ОТОРВЕТ ПОД КОРЕНЬ!!!» Первыми приняли вызов сотрудники МЧС. Сбивчивый телефонный рассказ о сбежавшей из сколковских нанотехнологических лабораторий бухте вязальной проволоки с членовредительскими и хозяйствоотрывательскими наклонностями потряс их до глубины души. Во всяком случае, сдавленное бульканье и подвывание на том конце провода Анатолию, скорее всего, не послышались. Наконец, эмчеэсовцы отдышались, вернулись из-под стола на покинутые стулья и пообещали, что сделают все от них зависящее. Да, кусачки уже ищут. Нет, ничего лишнего не откусят, поскольку сейчас пришлют специальных людей с медицинским образованием и хорошей физической подготовкой. Какой, говорите, адресок-то?

Прибывшая по указанному адресу спецбригада застала Анатолия в процессе борьбы со взбесившимися нанотехнологиями. В общем, Лаокоону с сыновьями надо было учиться у Толи – мигом бы свернули тех змей в два тугих клубочка. Оценив комплекцию явившихся на помощь гвардейцев, он согласился проехать вместе с ними в спецлабораторию, но затребовал, чтобы те всю дорогу держали кусачки наготове – от нанотехнологий можно всего ожидать!

Безусловно, работа с психически больным пациентом – это и подбор лекарств, и доброе к нему отношение, и психотерапия, и родственникам вовремя по ушам нахлопать за какое-нибудь надо – то есть, выражаясь любимым языком еще более любимого облздрава, – целый комплекс лечебно-профилактических мероприятий. Но законов диалектического материализма никто не отменял, вне зависимости от того, какая политическая партия ими пользуется, и в том, что бытие таки определяет сознание, приходится убеждаться сплошь и рядом. Дайте шизофренику спокойную обстановку, несколько килотугриков стабильного дохода, и чтоб никто не ждал от него каждодневного гражданского подвига и активной жизненной позиции, не капал на мозги (собственные галлюцинации и идеи не в счет) – и вы увидите, как ему легчает на глазах, порой вплоть до полной отмены лекарств! Конечно, это происходит далеко не всегда и не со всеми пациентами, иначе мы, психиатры, дружно и с удовольствием переместились бы из психбольниц на курорты и в санатории, но тенденция такая все же есть.

Вероника (назовем ее так) наблюдается у нас уже лет десять или около того. Заболела она впервые еще в десятом классе: были и бессонные ночи, и страшные голоса в голове, и уверенность в том, что город сейчас захватит дивизия бешеных байкеров на марше. Этот первый приступ был очень острым, но его довольно быстро удалось вылечить, и Вероника успела даже подать документы и поступить в один из институтов города на факультет с малоприметным названием, который занимался селекцией отборных червей бумажных из студентов безбашенных ершистых обыкновенных.

Сам процесс учебы был настолько медитативным и размеренным, что Вероника без труда отучилась положенные четыре курса, не завалив ни единой сессии и не выдав за время учебы ни одного обострения своей болезни. Правда, азалептин [4]принимала исправно и суточную дозу снижала неохотно, памятуя об ужасе пережитого дебюта болезни, но он учебе не мешал.

Трудности начались после окончания института. Оказалось, что городская популяция бумажных червей уже достигла своего пика и новых особей в свои ряды брать не спешит – тут бы старых кому скормить! Поиски работы привели Веронику в регистратуру одной из поликлиник – работа-то бумажная. Но, как внезапно оказалось, не исключающая контакта с людьми. Причем в гораздо большем количестве, чем хотелось бы.

У Вероники очень красивые большие глаза. Так вот, на прием стал приходить вероникообразный лемур с признаками тиреотоксикоза [5]и искренним недоумением – мол, как нормальный человек может работать в медицине? К вам же ВСЕ ЭТИ… БОЛЬНЫЕ… ОНИ ЖЕ ТОЛПАМИ ЛОМЯТСЯ!!! У меня же к концу недели писчий спазм, стойкий челюстной тризм [6]и полный эмоциональный маразм! И все из-под меня чего-то хотят: начальство, доктора, ЭТИ… БОЛЬНЫЕ!!! Я на мужчин теперь не могу смотреть!

Продержалась она три месяца, после чего выдала ярчайшее обострение, с бессонницей, с попытками среди ночи отправиться на работу и забаррикадировать пациентам подступы к окошку регистратуры. Пулемета ей никто так и не одолжил, уговорили отлежаться в психбольничном окопе.