Элеонора Кременская - Пьяная Россия. Том третий

Колесников смотрел с глубоким недоверием.

– Анатолий Сергеевич, рискните, чем черт не шутит, – уговаривали его ученые, – правда, пробы прошли только мыши, но успешно, весьма успешно!

Вскричали они, наблюдая его отрицательную реакцию.

– И ведь вам все равно, вас же сюда умирать привезли! – с жестокостью, присущей не только ученым, как правило, сплошь циникам и скептикам, но и вообще молодым людям, заявили они, откупоривая колбу.

Если бы Анатолий Сергеевич мог, он бы пожал плечами и выпил, не глядя, но понюхав содержимое колбы и ощутив явственный запах спирта, скривился от отвращения.

– Что такое? – вскричали ученые и догадались, все же они были учеными, сунуть огрызок карандаша в слабую руку Колесникова, услужливо подставили раскрытую записную книжку.

Анатолий Сергеевич, превозмогая слабость, написал одно слово: «спирт».

Ученые подтвердили и наперебой рассказали, как был выведен эликсир молодости, какие прошел испытания, как чувствуют себя подопытные мыши.

Колесников покачал головой в знак недоверия, но вспомнив про пугающие явления, произошедшие с ним в последнее время, согласился. И в самом деле, что он теряет, в лучшем случае, случае удачи – эту койку, душную палату, вечно пьяных медиков-студентов и смерти соседей, а в худшем опять-таки потеряет все это, но уже с правом на забвение или, что там происходит, после смерти? Теперь уже Колесников не смог бы с точностью утверждать, что и как происходит.

И потому, подумав, взвесив все «за» и «против», профессор Колесников под азартными взглядами своих болельщиков, молодых ученых, выпил содержимое колбы. Выпил и удивился, вкус показался ему знакомым, напоминающим вкус сладкого красного вина.

После, он уснул и потревоженный нянечкой, пришедшей кормить его обедом, вяло поел, снова уснул, чтобы проснуться к полднику, а потом и к ужину.

Ночь прошла без потрясений, наверное, потому что Колесников спал. Ему ничего не снилось, он ничего не слыхал, а утром увидал, что на место Чудинова уже положили новенького, чрезвычайно тяжелого старика, вокруг которого сразу забегали, измеряя давление и делая уколы.

Наблюдая за суетой белохалаточников, Колесников пошевелился, с удивлением обнаружил, что может приподняться и дотянуться до бутылки с минералкой сам.

Через некоторое время, он сел, посидел в постели, спустил ноги и, не найдя на полу тапочек, заглянул в тумбочку, тапки были в самом низу, сложены в пакет.

«Мол, не пригодятся!» – усмехнулся Колесников и, нацепив тапочки, спустил ноги на пол.

– Смотрите, что старик вытворяет! – закричала тут, с ужасом в голосе, нянечка.

Врачи оглянулись. Наступила тишина, в которой только и было слышно тяжкое дыхание новоприбывшего.

– У него, наверное, агония! – перекрестилась на Колесникова, нянечка.

Но молодой доктор с азартным блеском в глазах, подскочил к Анатолию Сергеевичу:

– Ну-ка, батенька, неужели встанете, неужели пойдете?!

– И пойду! – упрямо набычившись, заявил Колесников.

– Заговорил! – взвыла нянечка.

Колесников встал, покачиваясь, сделал шаг-другой и сел обратно, в койку.

– Что же вы хотите, после полугода постельного режима! – захлопотал доктор.

С учащенным пульсом, поддерживаемый врачами, Колесников добрался до окна, выглянул в сад, приветственно махнул вороне каркнувшей на него с ветки широченного дуба и едва не упал, но сумел выровняться, преодолеть слабость тела и почти самостоятельно добрести до койки.

От двери ему аплодировали молодые ученые, прорвавшиеся в числе других врачей, сбежавшихся на чудо воскрешения из мертвых, в палату.

– Кажется, эксперимент удался! – прошептал Колесников, забываясь тяжким сном.

– Какой эксперимент? – хищно вскинулся на ученых, доктор.

Ему объяснили.

Прошел день, два и Анатолия Сергеевича было не узнать. Он ходил, говорил тихо, но внятно. Дочь его, Вера следила круглыми, заплаканными, но абсолютно счастливыми глазами за передвижениями отца. Ученые вместе с доктором не отставали и беспрестанно докучали профессору своими измерениями, выстукиваниями и анализами.

Анатолий Сергеевич, между тем, наслаждался жизнью и самостоятельно выходил в сад, где ему каркала ворона и, где посреди асфальтовых дорожек, деревянных скамеечек можно было встретить редких пациентов, что держались на ногах. Случаи с колясками-инвалидками не про Россию да и таких средств передвижения, как инвалидные коляски Колесников что-то не наблюдал, разве каталки или как говорили медики – трупоперевозки, но кто же из больных, будучи в трезвом уме и ясной памяти добровольно согласиться лечь на них, даже если речь пойдет всего-навсего о прогулке по саду.