Александр Шорин: Литература ONLINE (сборник)

И вот сейчас, глядя на мост у посёлка Ананури, он вспомнил почему-то Сиаму и Варзобу. Вспомнил, как, крича, падали от его пуль те таджики, а Светка отворачивалась, когда он за ноги утаскивал трупы в воду.

Его место здесь – на дороге, которая всегда оставалась не только «грузинской», но и «военной» из-за карабахского конфликта, никак не желавшего разрешиться мирно. Здесь и ещё в десятках других мест: в Чечне, в Дагестане, в Косово… Везде, но только не в Москве, о которой он мечтал душными афганскими ночами. В Москве оказалось не менее душно: даже днём, даже в помещениях с современным кондиционированием…

Долгие годы, возвращаясь из своих командировок в Москву, к семье, он чувствовал себя гостем столицы.

4

Он отказался хоронить жену на Ваганьковском.

Смахнув неожиданно скатившуюся по седой щетине слезу, он оставил квартиру дочке, а жену похоронил на окраине кишлака – рядом с могилой деда Ашура. Михаил остался жить в полуразвалившемся дедовском доме: без компьютера, телефона и даже без телевизора.

Родственники и друзья сначала сочувствовали. Потом осуждали и звали назад, в Москву. Потом постепенно начали о нём забывать.

Вспомнила дочь. Вспомнила, когда её сын, ненаглядный Руслан, вдруг серьёзно заболел. Пройдя всех докторов и уже отчаявшись что-либо предпринять, она привезла его к деду.

5

Дед медленно поднялся, подошёл к мальчику, который до сил пор сидел на осле, и велел ему слезать. «Устал дед, хочет сам поехать», – догадался Руслан. Но ошибся: дед не стал садиться на осла, он просто снял с него поклажу (два больших мешка, свисавшие с боков животного) и молча положил их на плечи Руслана. Тот аж присел от неожиданной тяжести.

В руке деда откуда-то появилась толстая короткая палка. Он указал ей, как жезлом, вверх, на горную тропку, и сказал: «Вперёд, джигит. Бегом!».