Ну, а папа тем временем делал серьезные успехи. Он уже был членом координационного совета пролетарского сопротивления и отвечал за развитие коммунистической идеи в регионах. Он оброс секретарями и даже парой секретарш, которые получали зарплату в твердой СКВ, что, конечно, противоречило идеалам трудового равенства и братства, но с другой стороны, было очень приятно. Сам папа уже давно прекратил выступать на митингах (однако привычку натирать свежим снегом лицо и шею не бросил, но напротив делал это даже чаще, чем прежде – просто привык) и теперь координировал работу партячеек на местах. Он отрастил животик, подобрел и приобрел привычки добропорядочного буржуа – с другой стороны, кто сказал, что коммунисты всегда должны быть похожи на голодных волков? А вскоре у него появился даже закрепленный за ним персональный автомобиль с водителем, чему и было посвящено троекратное «ура» дедушки, бабушки и даже Андрейки, который хоть и не понимал, а чему это, собственно, все радуются, но весело повизгивал, хлопал в ладоши и, громко топая ногами, бегал по квартире.
Теперь папа стал важный, как индийский набоб (махараджа, султан, любимая наложница султана) и начал учиться не разговаривать, но вещать. И вскоре-таки научился, чем сделал еще один шаг к партийному Олимпу. Его карьера шла в гору, подобно Сизифу, с той лишь разницей, что Сизиф-то бедолага напрасно старался, зато папа – вовсе нет. Автомобиль и две секретарши настолько добавили ему уважения со стороны мамы и папы, что даже дедушка Андрейки Иван Афанасьевич в конце концов поменял свое отношение к происходящему в стране и перестал вспоминать о старом режиме. Хотя иногда его так и подмывало взять бутылочку водочки (или две), выйти на улицу, созвать соседей и знакомых, устроиться на лавочке, разложить огурчики и прочую нехитрую снедь, откупорить беленькую и, сглатывая от нетерпения слюну, произнести: «Да чтоб вы все сдохли, сволочи!» и погрозить невидимым и так ненавидимым буржуинам рабочим заскорузлым кулаком.
Пролетел еще год. Вскоре Андрейка должен был пойти в школу, ну, а папа стал готовиться к выборам в Государственною Думу. Наступила решающая для будущего всего семейства пора – если коммунисты наберут достаточное количество голосов, то папа станет депутатом!
Бабушка, здраво рассудив, что сын депутат в сто раз лучше сына не депутата, стала настолько рьяно агитировать соседей, подружек, родственников и дальних родственников за советскую власть, что даже папа (что уж тут говорить про деда!) удивлялся ее энергии. Но этим она не ограничилась. Она вставала чуть свет и бежала в штаб на Красной Пресне, где числилась внештатным добровольным сочувствующим делу мировой революции, брала кучу листовок и раздавала их прохожим с таким жаром и пылом, что вскоре приобрела серьезный авторитет даже у проверенных многолетней борьбой товарищей. А в случае необходимости, бабушка могла и делом доказать преимущество коммунистического строя над гниющим капитализмом – например, с помощью древка от знамени, которые многие неправильно принимали за ручку от швабры.
В итоге на Красной Пресне уже не осталось человека, который бы не получил изрядную порцию коммунистической агитации от Марии Харитоновны Капитоновой (в девичестве Забористой), а те, кто были не согласны, завидев ее, спешили перейти на другую сторону улицы – благо, Москва большая, и в ней всегда найдется место для обходного пути. Бабушке даже дали премию – в конверте долларами США, здраво рассудив, что такие люди партии нужны (опять же, папа сам лично продавил ее кандидатуру на премию).
Бабушка так обрадовалась американским деньгам, что тут же побежала к деду хвастаться, что не только он один успешно влился в новую жизнь, но и она теперь тоже будет при деле.
В связи с успешной карьерой боевой бойцовской коммунистической единицы-общественницы бабушка забросила занятия с внуком, который к тому времени уже закончил детский сад и пошел в первый класс. Нужно заметить, что учился он чрезвычайно легко и среди своих сверстников отличался недюженными способностями. Каждое утро он шел вместе с дедушкой в школу и там набирался знаний, пока не кончались уроки, и дедушка не забирал его домой.
Дома Андрейка почти всегда оставался один (дед в гараже мастерил мебель, бабушка агитировала за коммунизм с новым сытым человеческим лицом, а папа разглагольствовал перед партактивом и занимался необходимой бюрократической работой), а посему, не мудрствуя лукаво, читал все подряд. Он вместе со своими любимыми героями плыл на белоснежном паруснике вокруг света, воевал с кровожадными индейцами-гуронами, которые только и делали, что пытались отравить жизнь честным и безобидным белым колонистам с запада, отстреливался от фашистов в окопах Великой Отечественной и покорял космос вместе с Белкой и Стрелкой. За неимением рядом с собой живых людей Андрейка чрезвычайно быстро учился самостоятельности, а живое общение ему заменяли книги.
Читать дальше