Андрей Геласимов - Десять историй о любви (сборник)

Виктор подошел к нему вплотную и попытался разглядеть его лицо. Человек сидел, опустив голову.

– Горобец, это ты?

Человек начал медленно поднимать голову, и Виктор в ужасе отшатнулся. Вместо лица он увидел кровавую маску.

– Иди читай, – сказал тот, кто сидел перед ним, с трудом разлепив губы. – Сейчас встанет.

Не чувствуя ног, Виктор начал отступать назад. Боковым зрением он уже видел, что гроб был пуст.

– Не выходи за круг, слышишь? – прошелестел мертвый голос у самой стены. – Не выходи оттуда.

До меловой черты оставался всего один шаг.

– Витька, – раздался вдруг сзади детский голос. – Витька-дурак. Иди играть с нами.

Он обернулся. Перед ним стояли двое мальчишек лет десяти. Павлик и Лешка.

– Иди к нам.

Последним усилием воли он сделал еще один шаг и переступил через черту.

– Вас уже нет, – прошептал он. – Вы утонули.

– Ну и что? Иди – поиграем.

Они сорвались с места и убежали в темноту. Виктор слышал, как они бегают и смеются.

– Витька-дурак.

Он опустил глаза в книгу и, почти выкрикивая, начал читать. Через мгновение в церкви все стихло. Он перевел дыхание и решил больше никуда не смотреть. Чего бы это ни стоило.

В следующее мгновение он с ужасом осознал, что произносит совсем не то, что написано в книге.

– Ну как ты читаешь? – сказал кто-то слева от него.

Виктор повернул голову и увидел, что рядом с ним стоит Горобец.

– Я же тебе говорил – слово в слово читай, а ты все буквы наоборот переставил. Дай сюда книгу.

Виктор взял книгу и послушно протянул ее Горобцу.

– Ближе подойди. Чего ты ее оттуда мне тянешь?

Виктор опустил взгляд на пол и увидел, что сапоги Горобца стоят ровно на самой черте.

– Ну, давай. Чего ты?

Виктор замер, потом положил книгу назад.

– Сдохнешь здесь! – закричал Горобец на всю церковь и исчез в темноте.

Больше Виктор головы от книги не поднимал. Он слышал, как вокруг него ходили люди, звали его знакомыми и незнакомыми голосами, умоляли посмотреть на них, плакали, но он головы от книги не поднимал. Только кричал все громче и громче, пока под утро уже не начал хрипеть.

За полчаса до рассвета все стихло. Виктор перешел на шепот. В горле у него першило, но он боялся остановиться, поэтому иногда заходился в приступе кашля, и все-таки не переставал читать.

Когда тишина простояла минут двадцать, и Виктор подумал, что все позади, он на мгновение приостановился и поднял глаза. В полуметре от него у самой черты неподвижно стояла панночка. Не отрываясь, она смотрела прямо ему в лицо.

– Еще две ночи, Хома, – прошептала она. – Две ночи.

В этот момент закричал петух. Панночка погрозила Виктору пальцем и медленно вернулась в свой гроб.

– Это Ковтун был, – сказал Горобец, вставая из-за стола. – А вы чего здесь расселись? Нечем заняться?

– Ну, интересно же, – протянул один из казаков, набившихся в хату, чтобы послушать Виктора.

– Иди посты проверяй, – велел ему Горобец. – Устроили вечер воспоминаний. А ну, все поднялись и освободили помещение.

Когда казаки, позвякивая оружием, вышли из хаты, Горобец повернулся к Виктору.

– Ковтун к тебе приходил. Это точно. Непонятно только – почему он тебе помог. Видно, панночка ему трогать тебя не велела. Ты ей самой нужен.

– Спасибо на добром слове, – с трудом проговорил Виктор.

– А может, ты ей чем-нибудь насолил?

– Не знаю. Я вообще ничего не знаю.

Горобец некоторое время молча смотрел на его склоненную голову. Потом вздохнул и сказал задумчиво:

– А ты весь поседел. Надо же, вся голова седая.

На этот раз Ковтун появился почти сразу. Как только казаки заперли дверь, Виктор почувствовал, что он опять не один в церкви. В дальнем углу зашелестело, потом послышались медленные шаги, и Виктор затаил дыхание, ощутив, что на него смотрят почти в упор. Не поднимая головы, он начал читать. Слова срывались у него с губ и тут же затихали, растворяясь в обступившей его тишине.

– Сейчас, – сказал Ковтун.

В следующее мгновение Виктор зажмурил глаза от яркого света, который внезапно залил всю церковь. Сотни свечей, вспыхнув, осветили даже самые дальние уголки. Крышка гроба с треском отлетела вверх, как будто изнутри по ней ударила страшная, бесконечно долго сдерживаемая сила.

Виктор пригнулся еще ниже и стал лихорадочно произносить слова, смысла которых он уже совсем не понимал. По церкви пошла волна. Воздух как будто вздрогнул и загудел, сгущаясь вокруг него. Со стен посыпалась лепнина, куски штукатурки, церковные украшения. Все это летело в его сторону, осыпая его градом ударов. Он закрывал голову руками и продолжал читать. Внезапно все стихло.