Евангелина Шамонт - Пересечение миров

Упав на землю, с чувством облегчения я наблюдал, как высоко в небе растворяется белая дымка. Я победил. Это была маленькая победа по сравнению с тем, что ждало меня впереди.

Сидя на земле посреди пустыни я долго приходил в себя. Я был погружен в мысли лишь о том, что я все еще на Земле, что мне удалось здесь остаться. Страх выветривался, уступая место облегчению.

«Я на Земле. Я на Земле… – успокаивающая мысль вертелась в голове».

Краем глаза я заметил свою руку и вскочил, словно увидел гремучую змею. Осознание того, что теперь я не человек постепенно заполняло мое сознание. Я разглядывал свое полупрозрачное тело, как диковинку из другой планеты.

Я протянул ногу вперед в сторону лежащего булыжника. Нога прошла насквозь.

«Круто! – подумал я. – Теперь могу проходить сквозь предметы, как человек со сверхспособностями из фильмов». Но загвоздка в том, что я уже не был человеком…

Эта мысль снова выбила меня из равновесия. Если я мог проходить сквозь предметы, тогда и люди не могли меня видеть. Напряжение во мне росло с невероятной скоростью.

«Значит, я остался совсем один на Земле полной людей? – бегло размышлял я».

Мне нужно было срочно в этом убедиться.

Оглядевшись, я наткнулся взглядом на дома, стоящие вдалеке, крыши которых почти сливались с горизонтом. Недолго думая, я сорвался с места и помчался вперед наобум.

Через несколько секунд я понял, что лечу, причем с неимоверной скоростью. Меня окутало невероятное ощущение легкости полета и свободы, подобно тому, что я испытывал на трассе, нажимая на педаль газа.

Я уже не мог ощущать, как на скорости ветер треплет мои волосы, но закрыв глаза, я мог представить себе все прелести быстрой езды по голой трассе.

Не успел я насладиться полетом, как передо мной появились разноцветные здания. Странно, при жизни я не замечал столько оттенков цветов.

Стоя на перекрестке, я наблюдал за жизнью в этом маленьком городке. Я видел не людей, я видел их души. Я видел людей без шелухи и масок.

Яркость и оттенки души говорили о человеке больше, чем его физический облик. Очень жаль, что многие люди не могут видеть себя такими, какими их видишь ты.

Бульвар жил. Люди спешили по своим делам, машины ездили взад вперед, лишь на мгновение, уступая место пешеходам. И только я стоял посреди дороги не боясь быть сбитым машиной или человеком.

Я подошел к продавцу газетного лотка на краю дороги. Грузный мужчина с отрешенным взглядом сидел за прилавком, не обращая на меня никакого внимания. Я дотронулся до его руки, но он даже не шелохнулся.

К горлу подступала паника. Я дернул продавца за руку, но безуспешно, я пытался разбросать аккуратно сложенные газеты, и ничего, наконец, я собрал все силы, чтобы опрокинуть на него открытую бутылку коньяка, спрятанную под прилавком, но тщетно.

Мои действия не привели даже к легкому дуновению ветерка. Продавец жил своей скучной рабочей жизнью, перелистывая газеты. Все вокруг жили своей жизнью, а меня словно не было.

Я будто смотрел в окно другого мира, где меня не существует. Уже второй раз за тот злополучный день из моего горла вырвался крик отчаяния.

«Как я мог опять поддаться риску и лихачить, да еще с закрытыми глазами? Я здесь по своей же глупости. Как бы я хотел все исправить, – ругал я себя».

Угрызения совести взяли меня в плен, опускаясь все глубже ко дну моего сознания.

Я двинулся вдоль дороги, не различая улиц, зданий, людей, машин. Не знаю точно, сколько времени я шел вперед, переключаясь на агрессивный полет, в моменты, когда самоедство достигало моих душевных нервов.

Дома, парки, машины, люди пролетали перед моим взором, как мешающие дискомфортные тени.

Но мое внимание привлек старый безобразный заброшенный дом. Такой же одинокий, как и я. Он стоял на большом, на половину загнившем, земельном участке, подальше от соседей и определенно портил весь вид.

Его архитектура напоминала мне дома начала девятнадцатого века. Было видно, что в нем уже давно никто не живет. Окна были забиты досками, стены были облупившиеся и грязные, а на крыше огромная расщелина.

Это именно то, что мне тогда было нужно. Темное одиночество в заброшенном пыльном углу.

Этот дом стал моим родным пристанищем. Я передвигался по нему изо дня в день, и мне становилось легче оттого, что я не видел за окнами людей и не слышал мотор машин. Время для меня будто остановилось.

Сначала я пытался отогнать всевозможные мысли о своей смерти, и следующие за ними самобичевание. Я ругал себя за то, что оставил своих родных так резко, так рано, так быстро. Я не мог заставить себя навестить их. Мне было безгранично стыдно. Увидеть маму в черной одежде со слезами на глазах напротив моей фотографии… Я бы не выдержал такой боли.