Татьяна Булатова - Закон подлости

Зинаида Яковлевна отшатнулась от внучки и с опаской встала за спинку стула, на котором, довольная, восседала Катерина.

– Кать, слышишь, не узко ли? – забеспокоилась она. – Ты посмотри-ка. Ларуся-то развернула. А платье узкое. Я ж его как надену-то на себя?

– Так не ты же на себя его надевать будешь, а мы! – успокоила ее Ларочка.

– Так как же?! – не унималась Зинаида Яковлевна. – Ноги-руки гнуться перестанут, вы ж его на меня натянуть не сможете. Покойники же застывают, поэтому быстро все делают.

– Да ты не волнуйся, – обратилась к ней Ларуся. – Мы тоже все быстро сделаем. Если что – сзади платье разрежем.

– Чего? – не поверила своим ушам Зинаида Яковлевна. – Платье разрежем? Это что же, я в гробу в разрезанном платье лежать буду?! И не стыдно тебе, Лара?!

– А что такого-то? – цинично усмехнулась внучка. – Ты ж, извиняюсь, сама себя не увидишь, а мы никому не скажем! Правда, мама?!

Маме в этот момент было не до шуток: она быстро почувствовала надвигающуюся бурю в лице Зинаиды Яковлевны, а потому на всякий случай втянула голову в плечи и с блаженным выражением лица пропела:

– Да не волнуйтесь вы, Зинаида Яковлевна. Ничего мы резать не будем. Все сделаем как положено.

– Ага! Знаю я вас, – топнула ногой свекровь. – Как положено. Сделаете не как положено, а как вам удобно будет. Молнию надо вшить! До подола! – взвизгнула Зинаида Яковлевна и, вырвав платье из рук внучки, швырнула его на колени снохе. – На!

Катерина покорно собрала платье в бесформенную кучу и привстала со стула:

– Сразу предупреждаю: молний такой длины нет. Бесполезно!

– Знаю я тебя: жабо вот тоже не было, а взялось. И молния возьмется.

Катя залилась краской при мысли о том, что самое первое желание, которое она сильнее других ощутила в день Великого Праздника Пасхи, – это было желание залепить этим треклятым платьем свекрови по физиономии и уйти наконец-то к себе, в тишину и покой. Это желание было греховным, вместо него положено было троекратно целоваться и обмениваться яйцами. Повесив платье на спинку стула в который уже по счету раз, Катерина достала разукрашенные яйца и протянула одно дочери, другое – свекрови.

– Совсем забыла! – извинилась она и отошла к окну.

Сели пить чай с принесенными казенными куличами: все равно было вкусно. За столом сидели четверо: Зинаида Яковлевна, Катерина, Ларочка и черное платье из панбархата. За последние несколько дней оно превратилось в полноценного участника жизни нескольких женщин, а потому имело право находиться рядом с ними, в том числе и за праздничным столом.

– Красивое какое! – вдруг миролюбиво отметила Зинаида Яковлевна.

– Отличное! – поддержала ее внучка.

– Платье как платье, – подвела итог Катерина. – Надеть не стыдно ни в гости, ни в мир иной.

На том и порешили, довольные друг другом и платьем заодно. Но затишье длилось ровно пять минут, ровно пять, не больше, до рокового визита соседки, к которой Зинаида Яковлевна относилась с невероятным пиететом, назначив ее на роль главной наперсницы. Людка была связующим звеном между ней и внешним миром. Как Зинаида Яковлевна любила говоривать: «Люда, дай ей Бог здоровья, хорошо обеспечивает мои сношения с миром». Что правда, то правда: Люде эта роль нравилась, играла она ее с удовольствием, которое приумножалось в зависимости от щедрот, расточаемых Зинаидой Яковлевной. Сначала она вручила Людмиле ключ от своей квартиры, на всякий случай, и произошло это к всеобщему неодобрению. Потом – паспорт, чтоб та за нее пенсию получала. Теперь – собиралась вручить три крашеных яйца и привезенный Ларочкой кулич.

– Присаживайся, Люда! – пригласила ее к столу бывшая сноха Зинаиды Яковлевны.

– Да уж точно стоять не буду! – по-хозяйски ответила соседка и уселась на платье.

– Эй! Аккуратнее! – метнулась к ней Ларочка, пытаясь вытянуть из-под тяжелого зада Людмилы драгоценное платье.

– А это чего? – поинтересовалась соседка и потрогала материю на ощупь. – Мягкое какое! Чисто шелк.

– Не шелк, а панбархат, – поправила ее внучка Зинаиды Яковлевны и потянула платье к себе.

– Это чье ж?

«Не твое дело!» – хотелось сказать Катерине и Ларе, но они тактично промолчали.

– Мое, – тихо проскрипела Зинаида Яковлевна.

– Ваше? – Людкины глаза сверкнули завистью.

– Мое, – еще раз подтвердила Зинаида Яковлевна.

– Ну, модница! – лицемерно расплылась в улыбке Людмила. – Восемьдесят шесть лет, а она себе вон какие наряды справляет. Царские прям наряды-то!