Ирина Муравьева - Сирота Коля

– Мама! – не помня себя, надрывался он. – Мама моя!

В доме переполошились. Теперь свет горел почти в каждом окне, и изо всех окон смотрели люди. Колька кричал и кругами бегал по двору.

Иногда он спотыкался и падал, но тут же вскакивал и, не замечая боли, бежал дальше. Наконец в самом последнем окне, на восьмом этаже, появился Скворушка с бутылкой в руке и голосом, от которого в Кольке остановилась кровь, сказал:

– А я уже иду, иду! Одеваюсь!

Колька упал на землю. Захлопали двери в подъездах, он понял, что все эти люди уже близко и сейчас схватят его. Тогда он собрал последние силы, чтобы еще раз позвать ее:

– Мама!

…Яркий горячий свет накрыл его собою, как одеялом. Колька понял, что это она. От счастья он вскочил на ноги, но тут же резкая боль в груди бросила его обратно на землю. Дышать стало нечем, но мама была тут, она легла рядом с ним и принялась гладить его голову.

Колька успел почувствовать, что становится совсем маленьким, размером с куклу, и обрадовался, что теперь маме будет гораздо легче – она просто возьмет его на руки и унесет.

Так и случилось.

Когда она уходила по двору с младенцем на руках, во двор въехала «Скорая помощь». Она показала на нее глазами двум женщинам, которые шли с нею рядом. Тамарка-бакинка мстительно улыбнулась при виде белой машины с красным крестом на боку, а Петрова мать только покачала головой.

Ни одна из них не стала смотреть на то, как санитары накрывают белой простыней маленькое скорчившееся тельце. Они улыбались новорожденному, который сонно смотрел в ночь молочными глазами и еще не понимал, что с ним происходит.