Татьяна Копыленко - Горячее солнце, холодный песок

Она вздрогнула всем телом и осознала происходящее. Она вжалась затылком в подушку, пытаясь отодвинуться, отстраниться от этого родного-чужого лица. Да, они были похожи почти как две капли воды – только одна капля упала раньше, а вторая – позже. Она таким помнила своего мужа – таким он был в день их знакомства. Нет, не таким… Глаза… Да, именно – глаза были другими! У ее мужа они теплые, он смотрит мягко, даже когда рассержен или отстранен. А глаза этого мужчины – жесткие, немного хищные. Он – хищник! Значит – она его жертва, добыча?

Мужчина смотрел на нее пристально, не отрываясь, прямым жестким взглядом – и, наверное, увидел то, что искал. Его взгляд смягчился, из гипнотического превратился в обаятельно-сексуальный, нежный, ласкающий. И она «поплыла», закрыла глаза – на нее накатила волна воспоминаний: первый взгляд, первое прикосновение, первый поцелуй, первая близость. Муж любил ее, она – мужа, их близкие отношения были не просто сексом – а именно любовью. Он ласкал ее так, что она растворялась в его ласках, словно погружалась в теплую реку.

Ей так не хватало этого уже долгое время! Он лишил ее своей нежности, отстранился от нее, оставил в одиночестве страдать от непонимания и отчаяния. Она так давно тосковала – по его нежности, ласкам, теплым рукам, губам, голосу, весу его тела.

И она наконец получила это: он поцеловал ее в губы длинным, нежным, страстным поцелуем. Этот поцелуй разжег в ее теле ответную страсть, и, когда он на мгновение отстранился, она сама притянула его к себе и стала его целовать. Она не замечала, как уверенными и спокойными движениями он снял с нее одежду, как разделся сам.

Для нее было важно, жизненно необходимо только одно: чтобы он был с ней, был в ней. И он снова словно услышал ее молчаливую мольбу – и накрыл ее своим телом. Она чувствовала его внутри, ей хотелось вобрать его всего, так, чтобы он остался в ней, с ней – навсегда. Ей было больно, но она прижималась к нему все теснее, целовала все более страстно… бесстыдно… животно…

Барьеры рухнули. Все.

Она не знала, сколько продолжалась эта скачка. Когда марево безумного затмения рассеялось, она ясно почувствовала, что получила то, что хотела. Она была счастлива. Теперь она привязала мужа к себе. Он принадлежит ей. Навсегда.

Длинный стон раздался совсем рядом с ним. Снова. Снова. Снова… Он не мог больше этого выносить. Человеческие силы имеют предел. Стоны лейтенанта переворачивали ему душу. За что? За что он так наказан? Лучше бы он сам сейчас лежал там, на открытой полосе под прицелом снайпера, и умирал. Он не мог простить себе, что не смог вытащить своего командира, своего друга. Всего каких-то десять метров. Разве это расстояние? Он мог бы его преодолеть за несколько секунд. Если бы не жажда, ранение и снайпер.

Рядом с ним в природном «окопчике» лежало еще три человека. Его товарищи, однополчане, просто раненые парни. Их было пятеро – тех, кто ушел в сумерках в разведку. Как так получилось, что тропа, которую они считали практически безопасной, чуть не стала их братской могилой? Или уже стала, а он еще этого не знает? Когда же это случится? Через пять минут, через полчаса или душным вечером?

Он обернулся и внимательно осмотрел своих раненых друзей. Когда они шли по тропе, он думал о том, что скоро вернется к своей любимой и они заживут счастливо в любви и радости. Он вспоминал ее – какая она красивая, какая милая, приветливая и верная. К этому времени они вышли на небольшую площадку и немного на ней замешкались – их телам хотелось отдохнуть, а мысли у всех были далеко – пятеро друзей скоро возвращались домой. Когда раздалось несколько сухих быстрых выстрелов, он был настолько глубоко погружен в любовные грезы, что не сразу понял, что стреляли в них.

А когда понял – четыре неподвижных тела лежали на открытой местности, а снайпер продолжал стрелять. Он среагировал относительно быстро – ведь только он остался невредимым. Он отполз на тропу и осмотрел место – недалеко он увидел естественное углубление, напоминающее неглубокий, но вполне широкий и защищенный окоп, достаточный, чтобы принять пятерых человек. Оставался простой вопрос – как перетащить туда четверых.

Он осмотрелся еще раз. Сравнительно давно, в первую военную кампанию, тут шли бои. Метрах в пятидесяти он увидел покореженный взрывом уазик. Его двери могли бы послужить хотя бы минимальной, но защитой. Он постарался вычислить, где может находиться снайпер, и пополз так, чтобы не попадать под его огонь. Ему казалось, что он чувствует у себя на затылке взгляд врага, нацеленный через прицел, словно пуля, ждущая только легкого движения пальца на спусковом крючке.