Алексей Синицын: Искусство скуки

Ещё через два дня кирка одного из китайцев стукнулась в останки черепичной многоступенчатой крыши на расчётной глубине.

– Стоп машина! – Скомандовал профессор Абенакр, сложив ладони рупором, так, чтобы его было слышно всем на раскопе. – Приехали!

Теперь ни единого следующего «штыка» делать не полагалось. Копка закончилась, наступало время тонкой скрупулёзной расчистки.

Баронесса прервала свои записи в кожаном блокноте, и пошла к тому месту, в котором произошла первая долгожданная встреча с разыскиваемой эпохой Сун. Накануне филолог узнал, что помимо специальных заметок она рисовала там забавные карикатуры, в том числе на профессора Абенакра. А помимо всего прочего, он нашёл там и себя – египетского раба, стонущего под гнётом, указующего чиновника или жреца Феликса.

– Можешь возвращаться на кухню, или лететь в Париж, профессор к расчистке всё равно тебя не допустит. – Феликс не то, что бы злобничал, просто устало констатировал факт, вытирая пот со лба.

– Я ещё ничего не пожелал. – Напомнил филолог, уже собираясь с силой воткнуть лопату в землю, но вовремя спохватился.

– Ты просишь невозможного. – Феликсу давно хотелось курить, но в раскопе это категорически запрещалось, нужно было подниматься на поверхность. – Пойдём. – Он направился к лестнице.

Китаец попал своей киркой в какую-то сунскую черепицу, аккурат, к обеденному перерыву, будто выцеливал.

– Ты знаешь, я вот, что решил, – сказал вдруг филолог, пережёвывая овощное рагу с бараниной, – если ты не хочешь учить меня расчистке, я напрошусь в ассистенты к Франсуазе, а желание останется за мной. – Он с преспокойным и невозмутимым видом отхлебнул компота.

– Ну, ты жук! – Изумился Феликс негромко, так, чтобы не слышали остальные.

– А ты думал, ты один такой, ха! – Резко выдохнул студент, так, чтобы некоторые остальные тоже могли его слышать.

– Ты не понимаешь, это правда, невозможно! – Приглушённо шипел Феликс.

– Говорю тебе, я и не настаиваю, а просто прибегну к помощи Франсуазы. – Он допил одним глотком компот, и демонстративно встал из-за стола.

Филолог был в шатре баронессы, пока всего только один раз. На следующий день, точнее вечер, после того, что между ними произошло, он рассчитывал на естественное продолжение, и молился, чтобы, не дай Бог, с транзисторным приёмником Абенакра не случилось каких-нибудь неприятностей. Молитвами многих, профессорский приёмник, как и вчера, чувствовал себя превосходно, выжимая из себя, всё, на что был способен – метров на 200 звука. Но Франсуаза, как и накануне, охотно танцевавшая вместе со всеми на гребне гонконгской волны, ограничилась на прощание поцелуем и пожеланием спокойной ночи. Правда, нужно сказать, что этот поцелуй она дарила ему долго и страстно, сопровождая его тихим и жадным стоном.

– Никогда не торопи женщину – сказала она, когда их губы разлепились.

Он, вроде, и так, не смел ни на чём настаивать, и торопился разве только в своих мыслях и чувствах. Но, видимо, Франсуазе граница между внешним и внутренним казалась весьма условной, а может быть, для неё этой границы никогда не существовало. Она провела по его щеке своей мягкой ладонью, а он даже успел её наспех поцеловать. Но Франсуаза тут же упорхнула к себе, оставив его одного посреди распростёртой китайской ночи. «Никогда не торопи женщину» – эхом напоминали ему звёзды, когда он неторопливо брёл в пропахший табаком и потом брезентовый мир шестерых, опьянённых животным голодом и свободой бескрайнего пространства мужчин.

– Хорошо, – сказала она, – выслушав его тревожные предчувствия по поводу своей дальнейшей участи, – я беру тебя под своё крылышко. – При этом она показала ему крылышко и весело засмеялась. – Я, похоже, окончательно поссорю тебя с Феликсом, да? – Франсуаза негромко журчала, как единственный в округе, выбивающийся на поверхность подземный источник, давая этим немолчным звуком ему надежду на продолжение жизни в суровой и равнодушной пустыне. Филологу захотелось подхватить её на руки, но сейчас это было совершенно невозможно.

– Потерпи немного, – сказала она, едва заметно дотронувшись до его руки, и обласкав взглядом. А потом решительно зашагала в сторону раскопа.

Терпеть и вправду пришлось не много. Во-первых, Франсуаза за пять минут решила вопрос его дальнейшей судьбы. (Абенакр, похоже, ей абсолютно доверял). А, во-вторых, он в тот же вечер снова оказался в её роскошном царственном шатре, и довольно надолго…