Леонид Гришин: Верность

– А где жили?

– Как где?

– Улица какая?

– Раньше она называлась Ворошилова, теперь Московская.

– Постойте, постойте, а фамилия?

Я назвал.

– А вам фамилия Бирюков ничего не говорит?

– Как не говорит? На нашей улице жила семья Бирюковых, многодетная семья, правда, девочек больше было, а мальчик, по-моему, один. – Я очнулся, глядя на него: – Позвольте, а вы не Анатолий Бирюков?

– Он самый, – заулыбался Анатолий.

– А я вначале смотрю – лицо знакомое!

– Вот видишь, мы, оказывается, соседи.

– А Валентину ты узнаёшь или нет?

Тут я узнал и Валентину.

– Валентина Кузнецова.

– Вот видите, как получилось. А мы думали, что пригласили совершенно незнакомого человека.

– А как в Ленинграде оказался?

– Обыкновенно, как и все в то время. Окончив школу, все должны были куда-то уезжать поступать, но в институт я сразу не попал, поэтому два года ещё проработал, а затем уехал в Ленинград. Там поступил в институт, закончил, там и остался. Сейчас приезжаю в отпуск сюда. А вы?

– А мы по-всякому, – сказал Анатолий.

В это время Валентина улыбнулась.

– Мы разными путями по России покуролесили, – ухмыльнулась она.

– Да уж прям покуролесили! Просто такую работу я себе искал.

– Хорошо, хорошо! Нашёл, нашёл хорошую работу.

Я не понимал, о чём они говорят. Потом выпили по второй, я стал интересоваться, где они живут.

– Да мы далеко. По России-матушке пока проедешь, пол-отпуска потратишь.

– А почему по России так долго едете?

– Там, где обосновались мы, там природа другая. Нас потянуло в этом году сюда – на Родину. Здесь наш юбилей захотели отметить – так, чтобы ни родственников, ни друзей, никого.

– Что же, это интересно: имея здесь родственников, друзей, самим в глушь сюда залезть, на косу.

– Дело в том, что мы здесь на косе и познакомились. Это было ещё в детстве, хотя какое детство, это было уже в юношестве. Ты помнишь, тогда на Колхозную косу, на Пионерскую поляну часто ходили купаться на Кубань? Мы тогда классом пошли купаться. Как и сейчас, росли такие же крупные ромашки. Валя тогда плавать не умела, но всё равно зашла в воду. Её свалило течение и понесло. Никто и не заметил, не услышал крика. И только лишь я заметил, потому что заглядывался на неё. И вдруг вижу, как её течение с ног свалило, и она начала захлёбываться. Я, конечно, бросился туда, а она, бедняжка, уже наглоталась воды так, что и дышать не могла. Я её подхватил, вытащил, учитель прибежала, заохала… Кое-как Валя откашлялась, после этого мы стали, как в то время говорили, дружить. Дружили до тех пор, пока не случилось несчастье. Ты, наверное, слышал, как в то время у нас на пришкольном участке произошёл взрыв?

– Да-да, я слышал, но меня тогда уже не было, я был в Ленинграде.

– Мы уже в десятом классе учились, причём это был апрель. А там был пришкольный участок. Каждому классу отводилась определённая площадь, за которой они должны были следить. Это, может быть, и хорошо было: там деревья росли, на которых учителя показывали нам, как надо прививки делать. Были участки, на которых овощные культуры сажали. Тогда и произошёл тот случай. Мы должны были вскопать участок, который под наш десятый класс выделили. Дали нам лопаты, учитель вбил колышек и сказал мне: «От этого колышка будешь копать в эту сторону», – сам пошёл отмерять второй. Весь класс пошёл за ним, а я остался у этого колышка, посмотрел направление, по которому мне копать, и только нажал на лопату ногой, как раздался взрыв. Мощный взрыв, после которого я дальше ничего не помнил. Помню больницу, помню, что у меня и рука, и бок, и голова – всё перемотано, перевязано. Жив остался. Как оказалось, каким-то образом именно в том месте лежала мина. Знаешь, тогда после войны много чего у нас валялось. Как потом сапёры сказали, мне повезло – лопата защитила меня. А так должны были одни клочья остаться. Какая-то часть осколков прошла по боку, какая-то по руке и изуродовала лицо. Видишь, у меня остался ещё заметный шрам, хотя его несколько раз, как говорится, шлифовали.

Он посмотрел на Валентину, та опустила глаза.

– Вот так. Аттестовали меня по табелю, экзамены я не сдавал, поскольку был в больнице. Валентина с медалью окончила, поступила сразу в медицинский, а я провалялся практически два года. Год пролежал, не вставая. За это время я перенёс несколько операций – что-то зашивали, что-то извлекали – какие-то лишние предметы из моего тела. Когда поправился, вернее, не поправился, а стал нормально передвигаться, решил тоже поступать в институт. Ты помнишь, тогда была настоящая эпопея – все собирались ехать в центр. Когда я смотрел на своё лицо, изуродованное осколком, мне самому было неприятно. Я подался на великие стройки. В то время шла великая стройка Братской ГЭС, я туда и поехал. Специальности у меня никакой не было, плюс рука у меня одна не очень хорошо работала, но, тем не менее, на работу взяли. Попал к электромонтажникам. Хорошие ребята были наладчики, мне эта работа нравилась, – сказал Анатолий и замолчал.