Диляра Тасбулатова: Мама, Колян и слово на букву «Б»

– ?!

– А ты, если пойдешь, сядь подальше: а то начнешь ржать, он может тебя и огреть чем-нибудь – подбежит и огреет.

– Ха-ха-ха-ха! Может, не ходить?

– Нет, ты иди, главное, чтоб он трезвый был!

Правда, когда он трезвый, он сильно нудит, зато не ударит…

– Пьяный ударит, трезвый – нудный… Зачем тогда идти?

– Да, лучше не иди! Ну его! Лучше мы с ним выпьем в более приватной обстановке – втроем, я тебя познакомлю. Правда, в приватной он точно тебя огреет… Или в крайнем случае обматерит… Точно поссоритесь… Лучше я тебе ссылку отправлю на его статьи…

– Интересные?

– Да как тебе сказать… Нудновато…

– Ты ж говоришь, он гений?

– Ну, да, умный человек. Нет, ты иди, иди – вдруг не ударит, и будет трезвый, и будет читать хорошо? Хотя вряд ли… Таких совпадений у него не бывает.

…Было у меня как-то «похоронное» настроение.

И тут Оля позвонила.

– Вот помру я (сказала я), – кто меня похоронит?

– Я (сказала Оля уверенным звонким голосом).

– Я ж не христианка, где ты муллу найдешь?

Оля вдруг радостно:

– Знаю я отличнейшего муллу! Прекрасно Коран над мертвыми читает! Заслушаешься! Можно заранее договориться, у него очередь всегда… У него и блат на мусульманском кладбище есть…

Тут Оля поняла, что что-то не то сморозила и говорит:

– Свят, свят, свят! Потом договорюсь, пока еще рано. Да и сейчас дел много, умирать не время!

Как-то звонит Оля и говорит:

– Где была? Я тебе звонила, никто не подходил.

– Да (говорю), – ходила тут в магазин дальний. Коляна встретила, зацепились языками. Еще Рахматулло подвалил, наш дворник, болтали стояли…

– О чем?

– Ну, так, по мелочи.

– Просвещала?

– Скорее они меня.

Оля не поняла (она иногда демократична до пародийности).

– Как просвещали?

– Рахматулло (говорю), – интересно рассказывал об анализе подсознательно-чувственных обертонов в ранних фильмах Эрнста Любича…

Оля (нисколько не сомневаясь):

– Молодец! Узбекский интеллектуал, наверно? А тут – дворником?

– Ну типа.

Оля (опять):

– А Колян-то понял хоть что-нибудь?

Я говорю:

– Обижаешь! Недемократично! Ты ж сама говоришь, что надо со всеми на равных!

Оля (быстро, смущаясь):

– Да, да, конечно! Извини ради бога! Я не в том смысле!

Мама услышала и говорит:

– Че ты над Олей опять издеваешься?

Оля говорит громко:

– Теть Нель, она сейчас еще и опозорит меня, всем это напишет!

И хохочет.

Добродушная она. Другая бы обиделась. Один мой приятель-интеллектуал (я писала как-то об этом) который, будучи пьян, спросил соседа-дальнобойщика, знает ли тот, что ранние теологи писали на латыни, а потом, когда я всем это, потешаясь, рассказывала, обиделся. Мол, нечего из меня дурака делать…

– Я читала, что кошки знают триста слов (сказала мама).

– Это многовато (ответила я).

– Для тебя многовато, а для Марсика – как раз впору.

– Ты думаешь, я знаю меньше слов, чем он?

– Уверена в этом.

– Он не знает длинных слов!

– Например?

– Например, гомосексуализм.

– А ему и не нужно знать таких слов: у него нормальная традиционная ориентация.

– У меня тоже. Но слово я знаю.

– Все, что не касается его лично, он не знает.

– Он что, обыватель?

– Не совсем. Но и не оппозиционер.

– Нечто среднее?

– Просто очень умен. Умел бы писать, ему бы в голову не пришло собачиться с идиотами в соцсетях, как ты иногда делаешь. Причем делаешь это при помощи примерно двухсот слов. Даже не трехсот.

– Как кот может собачиться?

– Вот он и не собачится!

Во время этого разговора кот проснулся, посмотрел на меня с презрением, потом пересел к маме на колени и замурлыкал.

Когда по телику показывали сериал про Любовь Орлову, мама поначалу не особо реагировала.

Пока, стало быть, не началась тема репрессий.

Тут мама сразу уставилась в телик.

Я решила ей кое-что рассказать.

– Помнишь (говорю), – у нас как-то в гостях была такая красивая женщина?