Альманах: Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Свеча горела на столе…»

Они сидели рядом, почти бок о бок. Их разделял только подлокотник кресла. Несмотря на это, Лео чувствовал, как их руки соприкасались, не желая удаляться друг от друга. Они обменивались репликами, отмечая интересные моменты концерта, и каждый раз, чтобы лучше было слышно, они наклонялись друг к другу так, что их головы сближались, а глаза смотрели в глаза. Лео чувствовал её дыхание, а запах духов ещё больше одурманивал его и без того помутнённое сознание.

Его внимание невольно привлекли её тонкие кисти рук, которые она то поворачивала вверх ладонями, то опускала вниз, словно рассматривая маникюр на пальцах. Хотя взгляд её был направлен мимо, в глубину каких-то непостижимых мыслей, но её руки, эти тонкие и хрупкие пальчики, их лёгкие поглаживания друг о друга, их развороты и изгибы, выдавали подлинное содержание этих мыслей. Они говорили об ожидании, о нерешительности и неопределённости, о раздумьях и желаниях, которые нельзя было произнести вслух. Лео мог только предположить, что в эти минуты Мари думала о нём. Так же как и он в это время думал только о ней. Но они ничего друг другу так и не сказали.

Упущенное время – упущенные возможности. Всё нужно делать своевременно. Но если человек это понимает, а желания остаются нереализованными, то их непременно нужно осуществить, пусть лучше поздно, чем никогда, иначе жизнь так и останется неполной и ограниченной, с ворохом мыслей об упущенных возможностях.

С того праздничного концерта прошло несколько месяцев. Лео потерял покой и сон. Он похудел, лицо его осунулось. Он подолгу сидел на набережной городского пруда, погружённый в собственные мысли, таким образом пытаясь разобраться в своих чувствах, которые поселились в нём и не давали спокойно жить. Он был влюблён – влюблён сильно. Влюблён в замужнюю женщину, и потому, боясь навредить её семейному положению, он всячески пытался отгонять мысли о ней, старался избегать встреч с ней. Но все эти попытки были тщетными – от любви невозможно избавиться. Любовь нужно принять и пережить её.

Именно в таком состоянии мы и познакомились с Лео, застав его сидящим за столом перед старым зеркалом в своей комнатке, больше похожей на каморку старого Карло.

Наш герой был совестлив и скромен, а где-то и нерешителен, но, доведённый до отчаяния, мог совершить поступок, о последствиях которого можно было вспомнить либо как о сумасбродном, либо вызывающем восхищение.

Лео всё чаще посматривал на газетный свёрток, лежащий на его столе, и, видно, мысленно готовился к совершению такого поступка.

После некоторого замешательства он отвернул от себя зеркало, резко встал из-за стола, взял в руки газетный свёрток и быстрым шагом направился к выходу. Он торопился – нужно было успеть зайти к Мари до обеденного перерыва, иначе настрой исчезнет и вся затея превратится в постановочный спектакль с плохо выученной ролью.

Да! Лео торопился к Мари. Он бежал через пыльные улицы и зелёные дворы. Он периодически посматривал на наручные часы, которые его ещё больше подгоняли. Дыхание его сбилось, не то от быстрого шага, не то от волнения, заставляя сердце выпрыгивать из груди.

Наконец, то самое здание с её кабинетом. Пытаясь перевести дыхание и постепенно погружаясь в туман, который ощущал лишь он один, Лео открыл дверь и вошёл внутрь. Его ноги ступали по свежевымытому полу, ещё достаточно сырому, чтобы поскользнуться на ровном месте.

Услышав осторожные и неуверенные шаги, Мари встала со стула и с интересом посмотрела на вошедшего молодого человека. Чтобы избавиться от нарастающего напряжения, Лео на ходу начал нести всякую словесную несуразицу, в подсознании понимая, что она является проявлением реакции его нервной системы на суть происходящего.

Мари что-то ответила, и тем не менее завязался разговор, смысл которого трудно было понять по мере сгущавшегося вокруг Лео тумана. Что при этом ощущала Мари, можно было только догадываться. Возможно, что туманность и её начала окутывать своим мутным облаком, обволакивая мысли, трезвый взгляд и сознание.

Должно быть, они оба потеряли бы и волю, отдавшись страстям и инстинктам, если бы не святое время обеденного перерыва, которое безжалостно ворвалось в эту идиллию двоих влюблённых, стоящих на мокром полу.

Двери кабинета время от времени стали пропускать и выпускать сотрудников соседних отделов, которые заходили к Мари справиться о её планах, где совместно утолить обеденный голод. Но видя, что эти двое на сыром полу напустили настолько много тумана, входящие, почувствовав, что появились не вовремя, поспешно покидали сей кабинет.