Игорь Белисов - Скорпионья сага. Cамка cкорпиона

Как-то раз обнаружилась неприятность. Я понял не сразу, что это неприятность, думал, так, несуразица. Полез в шкаф и обнаружил, что мои вещи разложены и развешены вовсе не так, было раньше, как я привык.

Оказалось, кое-кто всё перетасовала по-своему, ибо решила, так будет лучше.

Спорить не стал.

Через день-другой в кухонной тряпке, назначенной для мытья посуды, мне почудилась подозрительная расцветка.

Выяснилось, это моя рубашка, пущенная в расход, ибо кое-кто сочла вещь заношенной.

Опять же стерпел.

Но однажды на книжной полке в моей комнате, на самом красном, иконном месте, я не увидел чудесной книги о скорпионах, а вместо нее обнаружил дурацкие «Звезды судьбы».

Нет, книгу в макулатуру она не сдала. Пока не сдала. Если ей верить. Временно спрятала. Куда? Загадочная улыбка. Просто, ей, видите ли, стало обидно, что ее муж так много читает, и так мало себя уделяет непосредственно ей.

Я начал издали, деликатно. Намекнул, что у меня есть привычки… Уточнил, что не во всем с нею согласен… Наконец, разъяснил, что здесь существует давно, до нее заведенный, уклад, и не ей менять его…

– И вообще, кто в доме хозяин?!

Расплакалась. Дескать, она здесь бесправна, так я ее еще унижаю. Сидела и размазывала огорчение по щекам, вся раскрасневшись и остекленев. Бедняжка.

И опять мне стало ее жаль. Откуда только во мне этот инстинкт жалости? Я впервые тогда заподозрил, что жалость к ней – это безжалостность к себе. Но неужели я буду бороться с женщиной? Уступил.

В доме воцарилось шаткое двоевластие. На этом фоне любовь начала как-то меркнуть. Словно власть и любовь – взаимоисключающие явления, вроде оппозиции луны и солнца на небосводе. Так ли это? Ответ мне был неизвестен. Но я предчувствовал: равновесие не может быть вечным. Двое – уже иерархия. Один из двоих всегда энергичней, нетерпеливей. И значит, двое – это борьба, где любовь только повод, а конечная цель – утверждение власти.

Никакой борьбы, впрочем, пока не последовало. Тянулся мир, все более тихий, спокойный, дремотный. По мне так было нормально, да вот она заскучала, бродила по комнатам с унынием узницы. Музыка, телевизор, книги, я сам – всё это занимало ее ненадолго. Ей требовалось расширить границы нашего мира. Требовалось стороннее общение.

Я подумал, почему бы и нет. Созвонился с Кешей, с Андроном. Оба обрадовались. Я, кажется, тоже. Договорились встретиться в центре.

Выплеснувшись из метро, зашагали. Кеша искрил анекдотами. Андрон нет-нет, да и тоже вворачивал. Бедняжка цвела, улыбалась, с веселым интересом поглядывая на друзей и с лукавой упругостью сжимая мой локоть. Казалось, все то же, что до женитьбы – бесшабашная стайка студентов, легкий щебечет о радости бытия. Но нет: что-то изменилось, словно нас разделило стекло, лабораторный колпак, накрывший молодоженов; мы видим друг друга, слышим, взаимно кривляемся, однако не забываем, кто наблюдатель, а кто – подопытный.

Мы решили пойти в ресторан – первый и совершенно новый в нашей жизни и в нашей стране. Он недавно открылся на месте известного в свое время кафе, чье время ушло. Ресторан назывался «Макдональдс».

Сейчас трудно поверить, что какой-то там жалкий Макдональдс стал культовым знаком иссякшей эпохи. Не совковая забегаловка общественного питания, но первый десант вожделенного капитализма. Всё, от фасада до интерьера, влекло нездешним дизайном, манило чуждой идеологией и будило слюнки по запретному плоду. Очередь войти внутрь змеилась на сотни метров и едва ли не на часы ожидания. Мы встали, вместе с другими, простоватыми, диковатыми, изголодавшимися по переменам, советскими. «Запад!» – восторгался Кеша, посверкивая глазами. «Демократия…» – внушительно добавлял Андрон.

Наконец, толкаясь локтями, плюхнулись к столику. Зашуршали, захрустели, разворачивая. Мы не просто обедали, мы впивались в каждое новое слово: «гамбургер», «чизбургер», «биг мак», «картофель фри».

– Как все вкусно! – млела Бедняжка.

– Ничего… – кивнул я. – Но, по-моему, платить такие деньги за бутерброд – идиотизм.

– Это для тебя дорого, – ввернул Кеша, – а для граждан нормальных стран питаться в Макдональдсе – самое обычное дело.

– Нормальные, это какие же?

– Да хоть бы Штаты.

– Не парьтесь вы, – усмехнулся Андрон. – Бабки есть. Я плачу.

Все уставились на Андрона. И тут же потупились. Кроме Бедняжки. Ходил слух, будто Андрон затеял в профкоме «бизнес». Было неприятно осознавать, что один из нас, студентов-биологов, имеет иное от нас настоящее и, предположительно, более светлое будущее.