Соня с Кузьмой и Паша сели за стол по соседству.
– После службы дядя мой всех к себе разговляться заберет. Наготовлено всего!..
– Эмиль! – крикнул Вася черному официанту.
– Бистро€-бистро€! – отозвался Эмиль, ставя на столики тарелки, приборы и горячую, красную от помидоров «Маргариту».
– Пицца! – звонко обрадовался Павел. – Такая точно, как на вокзале, когда Вольфа в Питер провожали…
Трапеза язычников проходила тихо. Дада вовсе ничего не ел, только воду пил. Вольф понаблюдал за ним и сказал:
– Хочу с тобою поговорить, давай-ка спрячемся за рыбку.
И они спрятались, ушли за аквариум.
Через некоторое время Блюхер, оставшийся в одиночестве, поманил к себе Пашу, и они зашептались о чем-то. Чанов с Соней остались вдвоем.
– Чего-нибудь еще хочешь? – спросил Кузьма Соню.
– Мороженое…
Официант вернулся с Сониным заказом. Она сидела напротив аквариума и лизала мороженое с розовыми разводами. Она была в вязаном платье цвета индиго и с колечком на безымянном пальце левой руки, которое Кузьма подарил. «Вот такой я ее и запомню», – подумал Кузьма. И тут же похолодел, как будто разлука уже настала. И позабытый опыт пожилого человека сказал ему: «Никто. Ничего. Не знает». И еще: «Никто. Никому. Ничего. Не должен».
Чанов потяжелел, насупился, даже покраснел от гнева… и сказал сам себе: «Старый дурак!» Он перечеркнул себя, пожилого, крест-накрест. По-собачьи положил голову на скатерть, заглянул Соне в глаза. Она ему улыбнулась перемазанным детским ртом. Взял Сонину левую руку со шрамами на подушечках пальцев и поцеловал ладошку.
– Не забудь сказать Илоне, что я прошу у нее твоей руки. Повтори.
– Ты просишь руки.
– Твоей руки.
– Моей.
– Это очень серьезно. Не забудь.
Соня ничего не ответила, набрала полную ложечку мороженого и отправила в рот. Она рассматривала рыбок в аквариуме.
За соседним столом Блюхер с Асланяном о чем-то дружно рассмеялись, Чанов всмотрелся в их физиономии, сердце у него защемило. «Навсегда…» – думал он, и сам не понимал, что именно навсегда – запоминал он друзей, или уже начинал забывать…
Соня постучала облизанной ложкой по аквариуму. Чанов повернулся к ней и увидел, как она, прижавшись носом к стеклу, строит рожи. «Не дразни золотую рыбку!» – хотел он ей сказать, но не сказал, потому что понял – она не рыбками занята. Соня смотрит сквозь аквариум, там Вольф, странно и страшно меняясь в выпуклой, стеклянно-водяной линзе, строит рожи ей. Они только друг друга сейчас и видели…
В ночи за стенами кафе гулко ударил большой колокол. И раз, и два, и семь… Дробный и стройный перезвон врезался в густой, омывающий вся и всех, гул..
– На Большую вечерю зовут, – сказал Вольф. – Пошли, девочки и мальчики. Паки и паки всем миром Господу помолимся…
Все оделись и отправились под дождь и снег, в храм через дорогу, на Рождественскую службу.
Последним из кафе выходил Павел Асланян. Он обернулся в дверях, помахал черному официанту и посмотрел на аквариум, на рыбок. Одна была большая, по-настоящему золотая, она во что-то всматривалась внимательным глазом. «Это Вольф, – подумал Паша. – А вон та полосатая рыбка, вон та, юркая – это я»…
На крыльце «Poisson rouge», перед тем как выйти на улицу под снег и дождь, Чанов взял Вольфа под руку, другой рукой обнял Соню за плечи. Они благополучно спустились со скользкого крыльца, Соня отстала, дожидаясь Давида, а Вольф оглянулся на нее и спросил Кузьму:
– Сознайся, тебе интересно, о чем я говорил с ним ? С Давидом.
Кузьма удивился и тут же понял, что – да, на самом деле ему интересно. Вольф продолжил:
– А вот мне интересно, о чем бы ты спросил его… если б решился. Советую решиться. Не надо оставлять ржавый гвоздь в табуретке… Я-то говорил с ним не о твоем, а о своем .
– О чем же? – спросил Кузьма.
– О том, как он относится к язычникам… – Вольф приостановился, оглянулся и увидел, что Соня идет с Давидом, а следом Вася с Пашей. – Я в Христа верю и в Богородицу, но сам – из язычников… Моя первая книжечка называлась «Маленькие боги»…
– И что Давид вам ответил?
– Ответил хорошо, утешительно, что к язычникам относится с пониманием и состраданием. Сказал, что и сам еще не до конца христианин, только на пороге стоит, только хочет войти… А ты, Кузьма, что думаешь?..
– Меня бабушка научила двум молитвам, и я иногда молюсь… – Кузьма задумался и вспомнил: – Летом я несколько раз бывал с бабушкой на исповеди и причащался. Очень было хорошее чувство… странное. А на Рождественскую службу иду впервые.
Читать дальше