Рина Кумихо - Надежда после жизни

Проходит минута прежде, чем оттаивает и спрашивает меня женщина:

— А как звать вашу мать? — в ее голосе слышится надежда на чудо.

— Звали, — поправляю я ее. Она дергается, словно через нее проходит ток. — Вивиан. Ее звали Вивиан. Я ее дочь — Надежда.

Я замираю. Ожидание.

Женщина утирает слезы, она не верит своим глазам. Теперь она подходит ко мне вплотную и касается моего лица, вглядываясь.

— Ты… ты так похожа на нее! — улыбается она сквозь слезы. Я тоже плачу; не могу сдержаться. — Идем! — спохватывается вдруг моя бабушка (я уже уверена в этом) и тащит меня в дом. Ее рука цепко держит меня за запястье. Она сильная, несмотря на возраст и те печали, что свалились на ее плечи. — Тебе нельзя здесь быть. Кто-то может увидеть! — мы синхронно оглядываемся по сторонам и входим в дом.

Я внутри дома моей мамы. Улыбка шире и шире. Я закрываю глаза и с чувством вдыхаю воздух, который царит здесь, стараясь запомнить его навсегда. Он пахнет выпечкой, лавандой и немного затхлостью.

— Что с тобой? — испуганно спрашивает меня бабушка. Она дергает меня за руку. — Тебе плохо?!

— Нет, все хорошо. Я просто… хочу запомнить все это.

— Ты знаешь кто я? — берет мои руки в свои она.

— Да. Вы — моя бабушка.

Она кивает мне.

— Я так рада видеть тебя, моя девочка! — обнимает она меня. Я обнимаю ее в ответ. Вначале робко, но потом смелее. — Так рада! Я так скучала по моей Виви… так скучала. А тебя я и видела всего лишь пару минут после твоего рождения. И все. Малышка, ты такая взрослая. Дай мне посмотреть на тебя во всей красе! — просит она меня и отходит на пару шагов. Я теряюсь. — Красавица! — делает свой вывод она. Я выдыхаю, словно это самое важное, что я должна была услышать.

— Вы видели меня?

— Да, да!

Мы проходим в комнату, где стоит огромный диван и телевизор. Бабушка усаживается и усаживает меня. Мои руки она не выпускает.

— Расскажи мне, как ты жила все эти годы? Где вы жили? Я так скучала по тебе, дорогая!

— М-м-м… — я не знаю, что говорить. То, что нельзя говорить наше убежище с отцом — это факт, но мне от этого не лучше. — хорошо жила. Мы с отцом жили очень хорошо.

— А где, ты мне не скажешь же верно, — улыбается мне она. Я смущена. — Верно, — отвечает сама себе моя бабушка. — ты будешь защищать отца до самого последнего. Так же как и делала твоя мать.

— Отец тоже защищал ее до последнего.

— Папина дочка? — смеется, утирая слезы, бабушка.

— Извините.

— С чего вдруг? Не извиняйся. И не говори мне «вы». Я твоя бабушка. Назовешь меня так?

— Да, — шепотом произношу я. Мое дыхание сбивается. — бабушка.

Я произнесла это. Теперь, моя семья уже не состоит из двух: меня и отца. Теперь, есть и бабушка.

— Отлично. Я так рада видеть тебя.

— Я боялась, что вы не захотите видеть меня.

— Ну что ты, дорогая! — гладит она меня по щеке. — Ты такая худенькая. В тебе лишь кожа и мышцы.

Я разглядываю бабушку, ища черты лица моей матери. Она делает тоже самое.

— А… где ваши дядя Оливер и тетя Ванесса? — вглядываюсь я внутрь дома. Дом отвечает мне тишиной.

— А они не живут здесь.

— Да? — я немного разочарована. — Жаль.

— Да, жаль. Просто, Оливер живет с семьей на другом конце улице, а Несс… она в центре.

— В центре?

Я мало знаю об устройстве гетто, но в курсе того, что центр — это место для привилегированных. Избранные. В центре же находится и здание управления с мэром во главе.

— Она, наверное, там живет с мужем?

— Нет. Несс не вышла замуж…

Бабушке явно не по себе от этой темы. Она теряется и отводит свои глаза. Я чувствую ее боль.

— Что с ней?

— Она танцует там.

— Танцы, — думаю я над этим словом. Что они под собой подразумевают?

— Она танцует в клубе для… богатых мальчиков.

На этом бабушка встает и выходит из комнаты, оставляя меня одну. Не все гладко. Мне хочется помочь своей семье. Но что я могу сделать?

У меня еще есть время до рассвета. Немного. Но оно есть.

Я решаю заглянуть в центр, чтобы повидаться с тетей.

Выпросив адрес клуба у бабушки, я заверяю ее, что вернусь не позже, чем через два часа. Она отпускает меня, но не хочет этого делать. Она боится за меня.

— Ты слишком похожа на свою мать, — качает она головой, проводя рукой по щеке. На моих глазах наворачиваются слезы.

— Как и она была похожа на тебя, — целуя я ее быстрым поцелуем в морщинистую щеку. Она обнимает меня так сильно как может.

— Будь осторожна, — напутствует она меня.

— Буду, — даю я ей обещание. Она не верит мне, но все-таки кивает и крестит на прощание. Я вздыхаю и выхожу из дома. На улице тьма постепенно сменяется плотными сумерками, которые в дальнейшем заменит рассвет.