Василий Албул - ТТ - Криминальная повесть

– Отключись, братан, не думай ни о чем. На автомате, понял? Дальше все на автомате. Выходим, делаем круг, как Крест, ты заходишь первый, я за тобой следом. Охранник на входе мой. Все, пошли.

Штопаный вошел в банк, Гоша чуть задержался возле охранника, вытащил из-за пояса ТТ и ткнул стволом охраннику в живот, опустив при этом на лицо шапочку:

– Тихо, баклан, бьет навылет, сам знаешь, заходим в банк.

Крест сидел за столом и, склонив низко голову, писал что-то на листке. Увидев Штопаного, а следом Сыча, тыкавшего пистолетом в спину охраннику, тоже опустил на лицо шапочку, вскочил из-за стола, выхватил пистолет, выстрелил два раза в потолок и заорал не своим голосом:

– На пол всем, на пол, суки! Руки за головы! – подбежал к одному охраннику и швырнул его себе под ноги, другого ударил в живот и повалил на пол.

Сыч подскочил к кассе и, размахивая по сторонам пистолетом, тоже заорал:

– Всем лежать и не дергаться, буду стрелять не раздумывая! – схватил стул и ударил им в стеклянную перегородку кассы, перепуганная кассирша упала на пол. Стекло разлетелось. Сыч схватил сумку, открыл ее и бросил кассирше: – Быстро все деньги в сумку! Быстро! Десять секунд! Время пошло, буду убивать!

Кассирша дрожащими руками хватала из ящиков пачки денег и не глядя бросала в сумку.

– Быстро, быстро! – орал Сыч. – Пять секунд осталось! Баксы, евро, гривны, все туда!

Штопаный вертел и головой, и наганом в руке, контролируя лежавших на полу посетителей банка. Перепуганные, с заведенными за голову руками, они не шевелились; иногда слышались надрывные вздохи и женские всхлипывания вперемежку с причитаниями.

К Штопаному подбежал Крест и зачем-то сунул ему в руку свой макар.

– Подержи, – сказал он. – Дай на время свой наган. Затем подошел к одному из охранников и перевернул его на спину, воткнул ствол револьвера в горло и злобно прошипел: – Говори, сука, был ментом, говори, был ментом, был? – и большим пальцем взвел ударник.

Сыч смотрел то на сумку с деньгами, то на перепуганную кассиршу, то быстрым взглядом окидывал зал. Сумка наполнялась, еще немного – и пора было уносить ноги. Казалось, все шло как надо: и бабла в кассе было в достаточном количестве, и публика вела себя смирно, и пацаны действовали как надо и во время укладывались. Даже если «секретной кнопкой» кто-то из сотрудников банка успел воспользоваться и вызвал ментов – они успеют уйти. Он выхватил у кассирши раздувшуюся сумку, двинул резко молнию, и та заклинила почти в конце. В этот момент раздался выстрел, как-то негромко, но неожиданно.

– Всем лежать, не двигаться, буду убивать! – опять заорал Сыч. Он еще не понял, что произошло, перебросил ремень сумки через голову и посмотрел на подельников. Штопаный вопросительно смотрел на Гошу, Крест, слегка наклонившись и с наганом в руке, стоял над охранником, тот схватился обеими руками за горло и, обливаясь кровью, хрипел, пытаясь, видимо, что-то сказать; ствол нагана еще слегка дымился.

– Всем лежать! – продолжал кричать Сыч. – У меня в руках граната, мы уходим, гранату устанавливаем под дверь! Тронете дверь – все взорветесь!

Штопаный вышел из банка первым, потом Крест, Сыч установил на двери гранату и тоже вышел на улицу. Не привлекая внимания, подошли к «газели».

Еще были на взводе, на адреналине, еще горели у всех глаза, готовы были действовать, куда-то бежать, в кого-то стрелять, и не то чтоб не верилось, просто не доходило до понимания, что все, уже все свершилось, все закончилось, банк позади, за спиной – и ни полиции, ни погони, ни криков, ни шума, только сумка, полная денег, и теперь спокойно, без паники, без эмоций в «газель» – и валить.

А вокруг – безмятежность и покой, обычный день, приятная осенняя погода. Словно виновато, осторожно и не к месту светило солнышко, подбираясь к зениту, спешили люди по своим делам, машины проносились мимо, шурша шинами об асфальт, а в небе два невидимых самолета, беззвучно пролетев, оставили две ярко-белые пересекающиеся линии. Может, это был знак, предупреждение, совет? Сыч сбросил с плеча сумку и открыл дверь машины.

В «газели» сидели молча, недолго, секунд двадцать, но казалось, вечность; хотелось мчаться без оглядки, причем куда попало, но разум подсказывал не торопиться, подождать, осмотреться. Полиции пока не было, но с минуты на минуту следовало ожидать.

– Заводи, – Гоша, не оборачиваясь, перебросил на заднее сидение сумку. – Выруливаем и потихоньку двигаем. Правил нигде не нарушаем, по-дурному влипнуть нам сейчас нельзя – или конец, или будут жертвы… – Гоша помедлил, чуть скосившись на Креста, и добавил: – Еще: теперь, Толян, давай по Саксаганского, на проспект Перемоги, потом до Шулявки и на Петровку.