Всеволод Георгиев - Всё пришедшее после

«Весной всегда чего-то ждешь, – думал он, вдыхая знакомый с детства, горьковатый запах освобожденной и подсыхающей земли. – Вдох, другой, и кажется, что нам откроется наше будущее. Еще минута, и мы будем знать, кто мы и откуда пришли, а главное, зачем? Не звезды, не книги, не лекции, музеи и галереи, нет не они, а вот это наитие, тонкий аромат, прозрачный воздух поведают нам без слов, без обмана, без умозаключений всю настоящую себестоимость нашего здесь присутствия».

Глебу пришлось по болезни оставить свой пост в отделе внешних церковных сношений: в начале 1972 года он пережил инфаркт. Однако его положение первого среди равных все еще сохранялось. Спустя год после болезни он побывал в Бангкоке на Всемирной конференции «Спасение сегодня».

В делах наступал застой, мучительный для энергичной натуры Глеба. Диалога церквей не получалось, работа велась лишь в невнятных рамках подготовки к диалогу.

«Холодная война» перехватывала инициативу. Политбюро ЦК КПСС укреплялось армейскими кадрами.

После инфаркта Глеб решил передать все документы, хранящиеся у него в известной нам зеленой папке, наверх, в надежные руки. История повторилась: он опять обратился к Косте.

Костя приехал под вечер, прошел по аллеям, любуясь золотым бором с темной хвоей, свернул к даче Глеба, позвонил. Ему открыли, и он, шурша сухими иголками и палыми листьями, уверенно направился к двухэтажному дому. Друзья обнялись, и Глеб начал с главного:

– Ты уж извини, отец мой, приходится вновь тебя звать, ты у меня единственный в курсе дела.

Костя устроился в кресле поудобнее.

– Я весь – внимание!

Глеб посмотрел на него и без предисловий сказал:

– Хочу передать нашу папку вероятному восприемнику. Как ты на это смотришь?

– А кто восприемник?

Глеб сказал.

Костя присвистнул:

– Надеюсь, он ее не отправит в архив.

– Не отправит. По крайней мере, в ближайшее время. – Глеб опять взглянул на Костю. – Я подумал, что хранить ее у себя очень рискованно. Я ведь не собой рискую, документами. Нет у меня условий для хранения.

Костя покрутил головой. Он понимал: дело серьезное.

– Вот видишь! Переслать я ее не могу. Передать лично, не привлекая внимания, тоже не могу. Так что вся надежда на тебя. – Глеб не смог удержать смешок. – Ты уж извини, брат, но в нашем деле вход – рубль, выход – два.

– За такой вход, Глеб, я бы червонец отдал.

Глеб потер руки, поднялся. Давая инструкции Косте, он ходил по комнате.

– Учти, опасность не исключается. За эти документы могут и живота лишить.

– Столько лет прошло, – со вздохом сказал Костя. – Хотя… – Он запнулся. – Знаешь, эта тема забытых монархов опять стала модной в Европе. Книжка вышла одного швейцарца, интервью в газетах. Как в Евангелии: «Он среди вас, и вы не знаете Его».

– Я и говорю, осторожность не помешает, – настаивал Глеб. – Давай сделаем так: я готовлю встречу. Он постоянно бывает в ЦК. Ты напишешь письмо, например, о разрешении пользоваться каким-нибудь секретным архивом. Тебе закажут пропуск, ты пойдешь под этим предлогом на Старую площадь и передашь папку.

Костя согласился.

– Я обращусь за разрешением в архив Института марксизма-ленинизма.

– Ну, тебе видней. Главное, чтобы это выглядело естественно. Приедешь ко мне, заберешь документы, я тебе дам машину. Тебя высадят у «Детского мира» или Политехнического музея.

Они еще долго обсуждали детали.

В это самое время в ранних, осенних сумерках в строгом светлом здании на Полежаевской, включив электрическое освещение, работали переводчики с французского. Они переводили книгу одного швейцарского журналиста и гражданина Израиля «Les Dessous dune ambition politique» – «Подводные течения политических амбиций». Журналисту повезет больше многих: он проживет еще целых четыре года, пока пуля не оборвет его жизнь.

Между тем Костя отправился к себе на Чистые пруды. Он за двоих плотно поужинал у Глеба. Глеб пил только чай без сахара с горсточкой лесных орехов. После ухода Кости он встал на молитву.

Костя, раздумывая над заданной Глебом задачкой, шагал от станции метро «Кировская» в сторону Покровских ворот. В свете фонарей навстречу ему по проезжей части шел Виталик. Не веря глазам, Костя даже головой тряхнул. Застегнутый на все пуговицы, Виталик двигался какой-то странной, неуверенной походкой, глядя в асфальт под ногами. Почувствовав неладное, Костя направился к нему. Виталик его не видел.