Виктория Габриелян - Американская беседка

9–9:30 – подъем, душ и т. д.

9:30 – первая чашка кофе вместе с ним.

10–10:30 – завтрак.

Тут я оторвалась от листка бумаги и спросила:

– А кто готовит завтрак?

Он сказал:

– Ты.

– А почему в расписании не указано? Непорядок.

Он, с готовностью все исправить, в ответ:

– Sorry, honey, прости, милая, я сейчас допечатаю.

Читаем дальше.

10:30–11:30 – прогулка, знакомство с окрестностями

11:30–12:30 – изучение английского языка

12:30 – приготовление ленча

1pm – ленч.

И так далее до самого отхода ко сну. Там было и изучение его бизнеса, и просмотр телепередач с ним и без него, и общение по телефону с Евой и родителями, чтение книг, обед, ужин. Пардон за подробность, но были даже указаны дни благоприятные для секса: среда и суббота. Хорошо, что у меня есть чувство юмора, и я не восприняла всю эту муть всерьез. Но подумала, что все американцы такие педанты. Спустя двенадцать лет могу со всей ответственностью сказать: не все, он один такой, уникальный, special.

Были и положительные стороны. Поскольку он ко всему относился серьезно, то после принятия решения жениться на мне стал посещать уроки русского языка в учебном центре недалеко от нашего дома. Там он познакомился с двумя Джонами. Джон Р. женат на русской девушке, Джон С. пона-привозил русских невест из России, знакомясь по интернету, правда, ни одну из них не осчастливил и до сих пор ходит в женихах. Его бывшие невесты тоже не пропали, нашли других, повыходили замуж, родили детей, выучили язык, нашли работу. И как-то мой Американец захотел познакомить меня с двумя Джонами и своей учительницей русского языка из Новосибирска. Я заехала за своим красавцем после уроков и познакомилась со всеми.

Я так обрадовалась возможности поговорить по-русски с учительницей, что немедленно пригласила ее с мужем, тоже американцем, к нам на обед. Вдруг Джон Р. подошел к нам и пригласил всех к себе сегодня вечером на большую вечеринку в честь первой годовщины свадьбы с русской девушкой Леной. Мой Американец очень обрадовался и пообещал, что мы обязательно придем. Но мне никуда не хотелось идти, учительница Надя и ее муж уже расположились у нас, я нава-рила пельменей из русского магазина, открыли бутылочку водки. Американцы там о своем, а мы с Надей на родном, на русском, отводили душу.

Надя, скривив брезгливую мордочку, поведала:

– Этот Джон Р. нас тоже приглашал. Там у них обязательно будет Петя, он всех подряд уговаривает играть у него в оркестре на балалайках.

В моей голове сразу нарисовалась картинка из анекдотов про ностальгирующих русских, живущих на чужбине. Воображение услужливо выдало женщин в сарафанах и мужчин в косоворотках, играющих на балалайках и проливающих горькие слезы. «Я никогда не позволю уговорить себя играть на балалайке», – подумала я и на всякий случай попросила своего американца:

– Давай никуда не пойдем сегодня вечером, смотри, как хорошо мы уже сидим.

Но он проявил настойчивость и, проводив Надю с мужем, мы отправились на вечеринку. Дверь нам открыла Лена. С первого взгляда на нее я поймала себя на мысли что хочу, чтобы она стала моей подругой. Лена выглядела так молодо, что я подумала: ей наверное, лет 20. Она пригласила нас в дом, веселье было в полном разгаре.

Через пять минут я познакомилась с дирижером оркестра Петей и через неделю уже играла на балалайке в настоящем оркестре.

Это был день, который перевернул всю мою жизнь и примирил меня с Америкой, потому что именно в тот день я встретила своих самых лучших друзей.

Хорошо помню дни перед рождением Евы. 1984 год. Единственный год правления Черненко. Олимпийские игры в Лос-Анжелесе, которые мы благополучно пробойкотировали. Загнивающий коммунизм в самом расцвете, а вот Джордж Оруэлл ошибся. Не был тот год похож на его книжный.

Ереван, жара, июль. По телевизору до программы Время шел многосерийный фильм «ТАСС уполномочен заявить», а после программы Время, очень поздно, показывали фестиваль эстрадной песни в итальянском Сан-Ремо. Только к этому времени слегка спадала жара, выливался ежедневный дождь с обязательной грозой, и наступала приятная июльская ночь. «Спи, ночь в июле только шесть часов». Все окна во всех домах и квартирах были распахнуты, из каждого окна звучали сладкоголосые итальянцы. Каждую ночь мы усаживались перед телевизором и объедались невероятно вкусным шоколадным мороженым, которое выносили с молокозавода наши соседи и продавали по сходной цене. До сих пор помню эти бежевые брикеты, завернутые в целлофан и промасленную бумагу, от которых мы отколупывали куски мороженого ложкой, смоченной в холодной воде. Вот под мороженое и Сан-Ремо и родилась девочка Евочка.