Сергей Буянов - Сетевой маркетинг не предлагать!

– Ты прав, бывает и хуже! – с неестественной радостью согласился помятый мужичок.

Ему-то откуда знать, что оно бывает хуже?

– А меня выкинули из универа, за два месяца до защиты диплома.

– М-да…

Больше и сказать нечего.

– Думаешь, за пьянку?

Мужик вздрогнул. Оглядев собеседника, он не нашёл никаких признаков алкоголизма. К тому ж, ему было всё равно, за что этого оболтуса выкинули из ВУЗа. И всё же, хотелось пообщаться.

– Думаю, нет, – сказал он.

– Правильно. Нет! – кивнул молодой человек, допив остатки коктейля.

– А ты женат?

– К счастью, нет.

– Всё равно, мы с тобой товарищи по несчастью! – заключил мужик и неожиданно добавил: – Вот мы сидим, разговариваем, а до сих пор незнакомы! Меня зовут Витус.

Молодой человек приподнял брови.

– Зовут, или действительно, имя такое?

– Именно. Витус Абрамович Похирис!

– Как, как? Пох`ирис или Похир`ис? – взрыв похмельного хохота заставил вздрогнуть официантку.

– П`охирис, – поправил Витус с серьёзной миной. Он вынул паспорт и показал, добавив веселья. Особенно графой «национальность», где обозначалось: русский.

– До получения паспорта моя фамилия была П`охерус, – пояснил мужик. – Потом в паспортном решили, что это неприлично.

Витус рассказал историю происхождения своего имени. Грудным младенцем он попал в Дом малютки. Единственным документом имел бирки, привязанные к ручкам. Там было что-то написано чернилами, которые частично затёрлись, частично замазались.

– Почерк врачей всем хорошо известен, – сказал Похирис.

Молодой человек кивнул.

Витус продолжил свой рассказ. В начале шестидесятых, во времена оттепели, никто не удивился необычности фамилии. Медсестра в приёмном покое Дома малютки как разобрала, так и переписала. Из букв имени сохранились только три. Она догадалась: «Витус». Отчества не было вовсе. Работники Дома малютки рассудили так, у столь странных инициалов должно быть подходящее отчество.

– Работники паспортного стола сочли, что такая фамилия несколько противоречит моральному кодексу строителя коммунизма. Так я стал Витусом Абрамовичем Похирисом.

Недаром говорят, что минута смеха заменяет человеку стакан сметаны, молодой человек окончательно взбодрился.

– Клим, – представился он в свою очередь. – Клим Торгуев. Бывший студент-психолог.

Они пожали друг другу руку.

– А я, бывший Главлит, – Похирис назвал известную областную газету. – Затем редактор, затем корректор, а ныне незарегистрированный безработный. Уволен по сокращению штатов и изгнан из дому в один вчерашний вечер.

– Куда теперь?

– Понятия не имею. Пока не определился со своим статусом. Бомж или бич, как оно приятней звучит?

– Тебе, кроме фамилии, нечего добавить! Лучше, Похирис. Этим всё сказано!

– Тебе смешно, – улыбнулся Похирис, – а мне идти куда-то надо, что-то искать…

– Пойдём-ка ко мне. Пивка возьмём, что-нибудь да придумаем!

Бывший главлит не вызывал подозрений, и бывший студент пригласил его к себе. Товарищи по несчастью взяли несколько бутылок пива. Витус Абрамович располагал кое-какими средствами. Он сторговал у старушки у магазина парочку сушёных рыбёшек вместе с обёрточной газеткой.

В однокомнатной полупустой берлоге друзья уселись на кухне и продолжили разговор, периодически прикладываясь к пиву.

Выяснилось, что Клима отчислили, всего лишь, за неуплату. Его отец в очередной раз сменил мачеху на более молодую. Повышенные запросы новой жены заставили папашу «позабыть» про сына. Намного раньше он приобрёл Климу квартиру, чтобы сплавить отпрыска подальше от «новых мам». Теперь же, батя не стал оплачивать обучение Клима. И это перед самой защитой!

Торгуева младшего вызвал обрюзгший декан и недвусмысленно напомнил об оплате за обучение. Через две недели Клима ознакомили с приказом об отчислении. Торгуев забрал документы и от горя гулял с друзьями несколько дней кряду. К сегодняшнему дню, оказавшись на мели, он решил завязать и подумать о будущем.

Пиво, впрочем, не располагало к трезвым мыслям. Малоалкогольный напиток подействовал на обоих собутыльников снотворно, к полудню оба дрыхли без задних ног. Как гость Похирис лёг на единственную кровать. Хозяин, сняв с ней матрас, расположился на полу.

Весь следующий день друзья провалялись. Каждый на своём месте. Попеременно они тяжело поднимались, следовали на кухню, с наслаждением пили водицу из-под крана и снова ложились тупо смотреть в экран телевизора.