Виктор Казаков - Режимный город

В отличие от вышеизложенных причин, характеризовавших нашего героя как человека нормального и в меру положительного, последняя причина, напротив, выдавала в нем человека, по молодости лет еще склонного к поступкам легкомысленным: Михаилу, задумавшему нелегально преодолеть шлагбаумы пограничников, кроме того, о чем мы уже выше упомянули, хотелось еще и подразнить мать, в недавнем прошлом партработника, а ныне персонального пенсионера районного значения, человека строгих правил, законопослушного и, с точки зрения Михаила, во многом старомодного.

Попасть в город Савичев планировал просто: собирался сойти с автобуса в последнем перед шлагбаумом селе Мирном и по знакомым полям и лесу, где, конечно, не должно быть никаких пограничных постов, несколько километров пройти до Клинска пешком.

Так он и поступил.

И путешествие его, как видим, успешно завершалось.

Поигрывая легким портфелем в руке, ощущая во всем теле лишь незначительную усталость, Михаил, в клетчатой легкой рубашке с закатанными выше локтей рукавами и потертых джинсах, купленных на последние заработанные на Севере деньги, шел по безмолвному в тот час городу и время от времени, лукаво щурясь, с гордым видом человека, сделавшего что-то очень значительное, глядел на луну.

Мать его в это время не спала. Лежала в постели и, окончательно потеряв надежду уснуть, думала…

Несмотря на пенсионный возраст (в прошлом году исполнилось 55), а, главное, томивший её пенсионный образ жизни (который, неизбежно сокращая интересы человека, неумолимо и быстро мчит к старости), Мария Павловна всё ещё оставалась женщиной энергичной и полной сил. Год, прошедший не у дел, не успел отучить её от привычки даже за семейным столом держаться прямо – как, бывало, в президиумах партийных собраний, слушать собеседника, гордо задрав вверх курносый носик на строгом лице; о жизни Савичева продолжала судить ясно и категорично: в отличие от ученых, мысли которых в поисках истины бывают устремлены в разные направления, а порой, наверно, вообще напоминают броуновское движение, Мария Павловна логические звенья всегда выстраивала только в одном направлении – от партийных директив и фундаментальных истин марксистского учения, что позволяло ей легко находить объяснения любых проблем. Одним словом, мать Михаила по привычке продолжала ощущать себя на передовой постоянно обострявшейся борьбы за светлое будущее и продолжала волноваться за страну. Чтобы закончить её портрет, добавим: она заботливо следила за тем, чтобы вовремя покрасить ещё густые, но уже поседевшие волосы, подстричь их и строго причесать; ухаживала за лицом – употребляла незаметную для посторонних косметику, в результате чего лицо её оставалось почти без морщин, а возраст выдавала только подвянувшая кожа шеи, которую Савичева, выходя на улицу, обязательно закрывала шелковым голубым – под цвет глаз – платком.

Если бы она могла ещё и спать по ночам!

Увы…

Бессоница Марию Павловну стала мучить сразу после того дня, когда Клинская швейная фабрика под аплодисменты коллектива наградила её почетной грамотой, дала пятьдесят пять рублей в конверте и устами нового секретаря парткома Пандюкова пожелала «здоровья и хорошего настроения на заслуженном отдыхе». Со здоровьем у Савичевой, как мы уже отметили, и на пенсии все оставалось, как сказали бы врачи, в пределах нормы, а вот с настроением сразу же не заладилось. И причины тому были не столько личные (к жизни на пенсии, в конце концов, можно было и привыкнуть), сколько государственные: страну нежданно-негаданно взвихрила перестройка ; на глазах расстраивался привычный и казавшийся безусловно справедливым порядок; магазины, и до этого не радовавшие глаз, окончательно опустели, цены на все выросли; с отменой цензуры обнаглела пресса; новые демократы всё настойчивее стали требовать многопартийности, ученые перетолковывали историю; послушать их, так и она, и всё её поколение жили зря, шли (и зашли) в тупик…

Савичева стала бояться наступления худшей для нее поры суток – ночей, когда, невольно бодрствуя, она оставалась один на один со своими невесёлыми мыслями.

Но в ту ночь Мария Павловна не столько мучилась бессоницей, сколько, не сомкнув глаз, думала о моментах приятных.

Два дня назад звонил Миша, сообщил, что сдал экзамены, собирается, конечно, приехать в Клинск; дату приезда, как всегда, скрыл – «чтоб был, мама, сюрприз».