Натали Вебер: Шаг в неизвестность

– О!.. Нинка! – удивлённо воскликнула Лидия. – А я как раз к тебе собралась… – женщина с восхищением окинула внимательным взглядом наряд гостьи: – Ах, ах… красота-то какая! Откуда такая обновка?

Подруга довольно заулыбалась и, поскорее закрыв за собой дверь и демонстративно прокрутившись, похвасталась:

– Подарили! Председатель мой раздобрился! – произнесла она своим громким грубым голосом, но увидев спящую Эмму, извинительно приложила руку к губам и тихо добавила: – За мою любовь преданную отблагодарил.

– Это же хорошо. Проходи, мы сейчас такое событие чайком отметим. Давай к столу. У меня вон чайник горячий на печи стоит. Так что проходи и садись, – указала Лидия подруге на табуретку.

– У меня вообще-то кое-что получше есть, – виновато произнесла Нина, доставая из кармана своего нового полушубка маленькую бутылочку с мутноватой жидкостью. – Я знаю, что ты почти не пьёшь, но думаю, что ты не откажешь мне по такому случаю. В коем-то веке наш кровожадный председатель, мой обожаемый Колечка, расщедрился! Так что поддержи подругу, – поставила Нина бутылочку на стол.

Затем сняла полушубок, небрежно бросила его на пол и села:

– Ну что, Лидусь, давай по одной?

– А давай! – согласно махнула рукой Лидия.

Быстренько открыв тумбочку стола и достав оттуда две алюминиевые кружки и два кусочка хлеба, она проворно поставила всё на стол.

– Хлеб убери, – командным голосом произнесла Нина. – Оставь ребёнку.

– Нет, нет, – запротестовала Лидия. – У меня для Эммы ещё есть.

Нина подозрительно посмотрела на неё:

– Врёшь, наверное, – пожурила она её. – Зная твоё гостеприимство, я не удивлюсь, если ты последнее на стол поставишь.

– Правда есть…

– А остальные члены твоей семьи? – Нина окинула беглым взглядом комнату и, махнув в сторону ширмы, которой был огорожен правый угол, удивлённо спросила: – Где, кстати, Ольга Августовна? Да и твоей больной сестрички что-то не видно? – немного с иронией произнесла она.

– Зря ты так, – спокойно ответила Лидия. – Дина действительно очень слабая и больная женщина.

– Очень удобная, скажу я тебе, позиция. Значит, она больная, а на тебе пахать можно.

– Ну, знаешь, Нина, есть сильные, а есть слабые люди. У каждого своя судьба в этом мире. Кто-то рождается для того, чтобы заботились о них, а кто-то – чтобы помогать другим.

– Ага… – ухмыльнулась Нина, – хорошее у тебя объяснение собственной глупости. Так и скажи, что некоторые дураки позволяют на себе ездить.

– На тебе, по-моему, ездят не меньше, – добродушно улыбнулась Лидия. – И нам нужно быть с тобой благодарными Богу за то, что ещё есть силы возить их на себе.

– Ну, тогда за это и выпьем! Садись, подруга, – разлила самогонку по кружкам Нина, пододвинув одну Лидии, а другую торжественно приподняв: – За нас, несчастных!

– А я думала, что мы пьём за твой подарок, – с задором посмотрела на неё Лидия.

– Не подарок это, Лидусь, – грустно покачала головой Нина, – а платёж. На, мол, Нинка, тебе шубку за твою горячую любовь, и больше ни на что не надейся. Как была я для него просто любовницей, так ей и останусь. Ну и ладно, – равнодушно махнула она рукой. – Ему же хуже будет. Так что, Лидусь, пьём за нас! Чокаться будем?

– Не будем, – скривилась Лидия и немного отпила из кружки. – Какая гадость, – ещё сильнее скривилась она и быстренько закусила хлебом.

– Да… – недовольно покачала головой Нина, залпом выпив всё содержимое кружки, – не умеешь ты пить! Сразу видно, что из интеллигенции.

– Да какая же я интеллигенция? – грустно ухмыльнулась Лидия. – Так же как и ты на телятнике в навозе вожусь.

– Ну, ведь была же когда-то учительницей, – со значением произнесла Нина.

– Вот именно, что когда-то… – задумчиво посмотрела в окно Лидия. – Когда это было?..

– Да… – покачала головой Нина, наливая в свою кружку, – ведь каких-то неполных четыре года прошло, как мы тут оказались, а кажется, что целая вечность пролетела.

– Тяжёлые годы были, Нина, поэтому и показались они нам вечностью. Мне даже иногда чудится, что всё то, что было в Дагестане, вовсе и не со мной происходило. Будто это не я счастливой и свободной бегала по улице с друзьями, будто не я в училище профессию получала, не я работала в школе, не я любила, верила, ревновала, страдала… Всё кажется таким далёким и неестественным.

– Ничего, Лидусь, – ободряюще произнесла Нина, приподнимая свою кружку, – давай выпьем за то, чтобы война поскорей закончилась, и мы снова стали свободными людьми.