Виктор Елманов - Прикоснется ко мне

– Ваша… – прошептала она едва слышно».

Сейчас три часа ночи. Вышел из сарая. Светлеет уже. Небо серое какое-то, звезды бледные. Опять будет пекло весь день.

Жара! Мухи на лету дохнут!.. Хорошо, что в сарае земляной пол – от него хоть какая-то прохлада. Выглянешь на улицу – никого! Как вымерло все!.. Прочитал повесть Куприна «Поединок». Весь вечер ходил, словно оглушенный! И хорошо, и как-то печально… Пошел погулять в парк. И не шел, а словно плыл в вечерних сумерках.

Сильная жара. Кажется, что солнечные лучи, как длинные, раскаленные стрелы впились в землю и стоят не шелохнувшись. Солнце светит так ярко, что невозможно смотреть: глаза режет, как от электросварки… Дикарь забился в конуру, видна только его разинутая пасть, вывалившийся розоватый язык, да слышится, как он тяжело дышит: хы-хы, хы-хы, хы-хы. Рядом с его конурой пустая алюминиевая чашка. Кажется, брызнешь на нее водой и вода зашипит…

Прочитал только что новеллу Проспера Мериме «Кармен». Ужасная история! Хосе, который так любил Кармен, сам же ее убивает. Очень меня потрясло это место:

«Я ударил ее два раза. Это был нож Кривого, который я взял себе, сломав свой. После второго удара она упала, не крикнув. Я как сейчас вижу ее большой черный глаз, уставившийся на меня: потом он помутнел и закрылся».

Эпиграф к этой новелле такой:

«Всякая женщина – зло; но дважды бывает хорошей:

Или на ложе любви или на смертном одре».

Паллад (греч.)

К теть Тосе приехали родственники (две женщины) из Мурманска. Одна постарше (полная), другая помоложе (худая).

Ходил в парк. Видел Наташку с Ковалевым. Смотрел на нее с полными безразличием. А ведь две недели назад готов был стоять перед ней на коленях.

Светки Постниковой не видно. Уехала отдыхать, наверное.

Родственники теть Тоси с утра загорают в огороде.

И сегодня загорают. Красные, как раки.

Опять загорают. В такой-то жаре!.. Вышла теть Тося, посмотрела на них, покачала головой, потом набрала из колодца ведро воды и окатила их… Они начали визжать, гоняться за ней, грозить, что утопят ее в колодце. Та, что помоложе, ничего, стройная. Расстегнет лифчик, повернется на живот и загорает. На одно мгновенье видел ее обнаженные груди. Красиво!..

Днем уснул. Проснулся к вечеру. Голова чугунная, спеклась. Умывался, умывался, чтобы как-то прохладится. Умывался, как иногда батя с похмелья…

В парке встретил Генку. Вместе гуляли…

Какое ночью черное небо! Бездонная пропасть!.. Люблю смотреть на звездное небо и слушать ночные шорохи.

Вчера ночью только погасил свет в сарае, слышу у соседей скрипнула дверь и кто-то вышел на улицу. Я притаился.

– Ну, все. Уходи, – послышался женский голос.

– Ухожу, – ответил мужской.

Потом женский голос что-то начал шептать, какой-то сладкий стон. Опять скрипнула дверь (видно, женщина ушла в дом) … Мужчина чиркнул спичкой, затянулся несколько раз и пошел со двора.

Провалялся часа два, не мог уснуть. Ах, как бы я поцеловал эту женщину! Прижал ее к себе!..

Сегодня опять жара. Сидел в сарае, бренчал на гитаре и смотрел в щелку, как загорают соседкины гости из Мурманска. Наверно, та, что помоложе, и выходила вчера ночью. Вроде бы ее голос. «Кадрует», – как бы сказал Генка…

Жарко, Дует раскаленный ветер…

Уехать бы в родную деревню! Лес. Речка… Помню один вечер в деревне. Солнце село. В лощинах сразу темно, как будто упал черный туман. Воздух не шелохнется. Пыль от прошедшего стада коров долго стоит в воздухе золотым облакам. Засветились первые звезды. Затянули свое бесконечное «трю-трюи, трю-трюи» сверчки, как-то резко заквакали лягушки… О, родные места! Сколько о вас воспоминаний. Вот школа. Двухэтажная, старая с резными деревянными наличниками на окнах, с резными потрескавшимися ставнями, с флюгером, который давно не вертится, с наполовину заброшенным садом вокруг школы. Все здесь дорого: и маленькая улочка от школы, и конюшня напротив, и деревянный дом с заколоченными окнами, в котором мы играли в войну и эмтеэсовские мастерские… Вон, под горой, аллея. По обе стороны ее огромные березы. А там, в конце аллеи, озеро, которое я, пересилив страх, все же переплыл однажды… Многое вспоминается! Здесь прошло детство. Игры, купание, собирание черемухи и колокольчиков, ожидание зимы после дождливой осени, весны и лета после холодной зимы… Радостно и грустно от этих воспоминаний.

Лежал в сарае и фантазировал о путешествиях, о любви, о славе.

Сегодня вечером собрались у нас Генка, Толька, Колька, Лева, Витька. Решили ночью пошухарить, полазить по колодцам (на ночь многие опускают в колодцы сметану, молоко и т. д.). Залезли сначала к Постниковым. В ведре ничего, кроме банки с молоком. Молоко выпили, банку выбросили, а в ведро положили кирпич и опустили опять в колодец… У Хорьковых нас чуть не застукали. Во рвали от них! Колька потерял даже тапочек. Пошел домой… А мы залезли в овощной ларек на базарчике. Налопались маринованных яблок, аж животы у всех разболелись. Страшно было, когда лезли в ларек. Если бы нас поймали – тюрьма всем. Как представлю сейчас… У Левы брат два года отсидел. Такое рассказывал, ужас!.. Хотели по дороге с базарчика утащить у Хлони курицу и сварить ее. Вот дураки! Хорошо, что не стали… Пришел домой под утро, когда уже совсем рассвело. Лег, сразу уснул.