Илья Бомштейн - Мини в атюрах

Силы… Силы на исходе… Время замедлило свой ход, чтобы досмотреть этот спектакль до конца. Лежа на кровати, изучаю потолок, как картину какого-нибудь знаменитого художника. Апатия… Антипатия ко всему, что вторгается в мой мир, ко всему чужому, инородному. А ты? Ты далеко. Даже не по расстоянию (хотя оно тоже не маленькое) – по ощущению. За окном ветер поет арию Зимы. Снежинки-балерины обрамляют его пение своим танцем. Мерцание света в чужом окне… Я же в абсолютной темноте – пустоте… Как ткань, тишину прорезал телефонный звонок: – Привет. – Привет. – Как дела? – Нормально. – А у тебя как? – Да тоже ничего. – Ну, тогда давай, еще созвонимся. – Давай, пока. Опять лег на кровать. Курить… В темноте небольшой всполох огня и затем мерцание закуренной сигареты. Пепел стряхиваю прямо на пол… Покричать, что ли для разнообразия?

Атюра I. Слегка не того…

Я бегал по комнате словно сумасшедший: состояния напоминало смесь буйнопомешанного с наркоманом под кайфом. Паровозик Тормоз – ТУ-ТУ… Ты где? А ну, останови меня немедленно, а то угля не получишь. Тормоз…! Паровозик…? Ладно, лавры Пелевина с его «Из жизни насекомых» меня не прельщают. Мне своих Глюков хватает. Кстати, Глюки, идите сюда, вам пора кушать. Да, да, кушайте хорошенько, чтобы шерсть была блестящая (Глюки – это две мои собаки: Глюк Мудрый и Глюк Смутный). Так, кому-то я должен был позвонить. А-а, вспомнил! Этому, который от нервов лечит, ну, этот, как его, который невропсихо, не, психоневро… Короче психоневротику из больницы. Завтра на прием же. Эх… *** Запись N**** Я не могла понять, то ли он действительно болен, то ли просто экстравагантная личность. Завтра он должен явиться на прием. Интересный момент, почему он обращается ко мне в мужском роде? Надо будет изучить это явление более тщательно… Типичная ситуация: конфликт двух позиций, мировоззрений. Индивидуум против принятых норм, и соответственно, изменения в психологическом облике индивида, имеющие необратимые последствия. Мне уже смешно от такой серьезности, впадаю в истерику – уже впал… ХА-ХА-ХА. Один псих изучает второго на предмет, кто из них более ненормален. Ну, что товарищи пионеры мирового индивидуализма, не ожидали такого поворота событий? Не ожидали… Ну, что теперь стоите, понурили свои длинноволосокудрявонепутевые головы. Ау-а-ауу! Повойте вместе со мной на луну! Абсурд отдыхает, вперед к полному невосприятию! АУ-у-АуАу, АУУ! Как, ничего для завязки действия? Кхе-кхе. Продолжим… А где все? Точно, на луну выть пошли. Пора и мне к ним присоединиться.

Атюра II. Кто следующий?

– Давай быстрее, шевели своими нижними конечностями! – Шевелю. Не доставай. —

Покупайте цветочки, зелень, не проходите мимо!

– Почем укроп, бабуль?

Вхожу в метро: слева голубые, справа розовые… кофточки. У одного парня из сумки высунулась усатая морда крысы. На вопрос, как зовут животное, он ответил – Прыщ. Я так и не понял про себя он, или про крысу? Привычная очередь за жетонами. До меня осталась одна бабка – около десяти минут выясняла, почему карточки теперь без портретов вождей мирового пролетариата. Кассирша говорит: «Бабушка, отойдите! Следующий!», а эта хоть бы хны. Не отходит и все тут. Уже милиционера подозвали: он только ее за руку возьмет – она сразу орать на весь метрополитен: «Помогите, насилие над моим телом совершают!» Тут сбежались, вернее сковылялись, подобные ей бабки и давай несчастного служителя закона котомками лупасить, а кто подобрее – те зонтиками или палочками в спину тыкать. Фу, наконец-то я на эскалаторе. Опа, кажется, лечу… Поберегись! Играем в боулинг! Чур, я – шарик!

Атюра III. Уходящий от чувств.

Опять тороплюсь, опять на свиданку с очередной, имя которой забуду на следующий день. Волосы прилизаны, темные очки, в общем, все как положено в таких случаях. Сажусь в маршрутку. У водителя радио на всю громкость. Прошу остановить около старого кинотеатра. Ага, вот она, стоит, ждет. Выхожу из машины, захлопываю дверь, на губах сладкая ловеласная улыбочка, контрастом – равнодушие в глазах . Хороший образ получился, незамысловатый, но это еще цветочки: возвращаюсь вчера домой, впереди меня идут парень и девушка. Обоим лет по 14–15. Их разговор представлял собой примерно следующие: – Ну, значит, звоню ему, а этот баклан все никак не въезжает, что это я, и давай пургу гнать. – Да пошел он, лучше пошли в подворотню дуванем косячок, а потом ко мне: перепихнемся по быстрому и в клубешник. Вот так теперь это называется – перепихнуться. Неплохое словечко. Есть в нем свое очарование. Собственно, что я тут критику развожу. У самого-то девушки нет. Мы долго гуляли по парку. Переодически целовались не обращая внимания на прохожих. Я предложил зайти в какой-нибудь бар. Она согласилась. Зашли, выпили, закусили, ушли. Попращались. Она сказала: «До завтра». Я сказал: «Пока», потому что завтра это буду уже не я…