Наталья Афанасьева - Ритуал Светлика

– 2 —

Перед глазами у Вэла все плыло. Нога горела, как от ожога. «Очнулся? Молодец! – тон весельчака Тима был на редкость серьезным. Но он тут же расплылся в улыбке, не выдержал. – Все прошло ве-ли-ко-леп-но!»

«Ты пока еще тут, – доктор неопределенно махнул рукой в сторону и назад, – но мы тебя скоренько обратно. У нас кандидаты один за одним, один за одним…». И он убежал, подскакивая на ходу, и опять напевая что-то из любимого репертуара.

Скоро Вэла и правда перевели обратно в палату. Появился и знакомый куб. На ногу теперь Вэл вообще старался не смотреть, чтобы не сглазить. А через две недели его и вовсе освободили от этой стеклянной штуковины, которая отравляла последних два месяца его жизни, и отправили домой. Пока еще под наблюдение, с процедурами, осмотрами и обработками, зато – домой!

Нога долго болела, зудела и покалывала, но она БЫЛА. Процесс регенерации ткани прошел на удивление быстро и скоро Вэл встал на костыли, чтобы проковылять до окна, а через месяц уже вовсю тренировал ногу, расхаживая по побережью с тросточкой.

Единственное, что его беспокоило – это непонятная боль в пятке. Он консультировался по телефону с доктором, и тот посоветовал особо не усердствовать с пешими прогулками. Вэл послушно сократил километраж, но боль не проходила. Не то чтобы она сильно беспокоила, но все неприятные ощущения сконцентрировались в области пятки, и временами наступать на ногу было действительно больно.

Тем не менее Вэл и не думал съездить в клинику. Он опасался, что обнаружится что-то серьезное и придется вернуться сюда, на неопределенный период времени. Но однажды утром он нащупал в точке концентрации боли небольшую опухоль и понял, что откладывать визит в логово эскулапов больше нельзя.

– 3 —

Доктор Тим выглядел на редкость тускло. Если раньше, передвигаясь по клинике, он производил впечатление крепко надутого мяча, со звоном перелетавшего от одной стены к другой, то теперь в привычку доктора вошло неожиданное вздергивание плечами и длительные перерывы во фразах, в течение которых он потухшим взглядом упирался в пол.

Вэл коротко изложил проблему с наглядным изображением припухшей пятки. Он рассказал о боли, потом еще раз, пытаясь добиться если не интереса, то хотя бы сочувствия, но доктор Тим продолжал индифферентно покачиваться с носка на пятку, а на ногу и вовсе едва взглянул. Наконец, возмещенный Вэл потребовал хотя бы сделать снимок опухоли на что доктор вяло махнул рукой.

– Да знаю я, Вэл. Ты думаешь, ты один такой? Все, Вэл. У всех вас одно и то же – у каждого седьмого прооперированного.

– Что? – у Вэла похолодело в груди. – Что… что случилось?

– Зубы, Вэл. У всех вас режутся зубы. У моих первых пациентов – уже прорезались.

На светило было жалко смотреть. А сам он не поднимал на Вэла глаз. Слова доктора не укладывались у Вэла в голове.

– Доктор, пожалуйста, подробнее. Почему… это происходит?

– Не знает никто. Мы уже три проверки прошли. Нас тут вдоль и поперек прочесали. И на предмет диверсии, и на предмет халатности. Халатности! Понимаешь, Вэл? И ничего. Ни-че-го.

– Как вообще это возможно? – до Вэла, наконец, начало доходить. – Я не медик, док, но помню то, о чем вы мне рассказывали. Отбор берется из образцов здоровой ткани, аналогичных поврежденным, не растут же у нас челюсти на ногах?!

– Ах, я не знаю. Не должно быть такого, не должно! – доктор, вопреки ожиданиям оживился и принялся яростно пинать попавшуюся ему на глаза кушетку. – Я не понимаю. Не по-ни-ма-ю. Теоретически, если в образы могли попасть частички других тканей… Но ты же помнишь? Это все делается сте-риль-но! Не плевал же ты в образцы, а? Не плевал? И я не плевал! И никто не плевал!

Энергия доктора быстра иссякла и он меланхолично пожал Вэлу руку.

– Извини. Приходи, когда прорежутся. Пока ногу беречь, не греть.

…

В голове у Вэла звенело. Он же помнил, насколько все было строго. Образцы отбирали так, как будто Вэл эболой болел, не меньше. Он прекрасно помнил эти розовые полоски пластика над которыми доктор буквально трясся, не давая никому прикоснуться. Только сам!

Вэл натянул носок, туфли. Делать нечего, надо возвращаться домой, а о работе придется забыть. Он хмыкнул. На неопределенное время. Что и требовалось доказать. Почему он не выбрал протез?! Ну почему, почему, почему?! Кушетке опять досталось.

– 4 —

Прихрамывая, Вэл шел вдоль коридора. А здесь все осталось также, как и прежде. Только персонала стало меньше. Никто не выходил в коридор, чтобы перебросится парой слов с коллегами и пациентами. Когда Вэл здесь лежал все были гораздо дружелюбнее. А сейчас сидят как мыши по своим кабинетам, двери закрыли и носа не кажут.