Ольга Фост - Доля мастера

© Ольга Фост, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Пора.

Мастер повернул руку твёрдой сухой ладонью вверх, и на мозолистой этой ладони воплотился простенький латунный колоколец с чёрной ленточкой в ушке.

«Ну вот, и ты нашлась».

Седой человек улыбнулся мальчишески ясно и легонько погладил подол золотистой юбочки колокольца. Раздалась мягкая протяжная песенка, словно несколько девичьих голосов пели где-то далеко-далеко.

– Здравствуй, – отозвался волшебник, и накрыл колоколец другой ладонью. Может, стоит добавить что-то ещё? Вспомнить всех, в кого ты превратила себя – наёмница, уличная воровка, расстрига, торговка своим телом, шпионка… Но учёный сдержал лирика, и вместо «бродяжка» прозвучало:

– Пойдём к остальным.

Пружинисто встав из удобнейшего кресла, заботами которого седую эту голову посетило немало светлых идей, мастер подошёл к расположенному поблизости лабораторному столу.

На мраморной столешнице, в центре начертанной на ней звезды, лежала серебряная брошь в виде вставшего на дыбы дракона. Кинжал, вычурной работы волшебная палочка, потёртый амулетишко-сердечко и огромный кристалл аметиста – на четырёх углах. В пятый, на вершине, стал колоколец.

Могущество мастера уже давным-давно было таково, что он вполне обошёлся бы и без ритуала. Но, во-первых, азы ремесла и научную его основу никто не отменял, во-вторых – тренировка концентрации лишней никогда не бывает, а в-третьих, действо, которое надлежало ему совершить, отличалось красотой несуетности, что так чарует в природе – и радует, как сущность любого искусства.

Сколько раз стоял он над этой ритуальной звездой, свивая воедино ауры амулетов и сотворяя новый? Много… счёт не потерял, нет, – отменная память мастера хранит всё, даже то, что стоило бы забыть – но уточнять не хотелось.

Он глубоко и длинно вздохнул, раскрываясь миру – и лёгкое солнечное сияние окружило волшебника. Плавными и точными стали жесты его, спокойным до отрешённости лицо. Неспешно свивались в одну ауры памятных вещей, собранных по временам и мирам ценой не одной жизни.

Линии чертежа налились кровью, потемнело, исчез и сам маг, а когда всё снова вернулось в мир видимый, в центре звезды обнаружилось перо. Перо белой чайки. Белой чайки мечты.

«Пергамент бы сюда, – подумалось, – и…»

На столе медленно воплотились готовые к работе листы и изысканный хрустальный сосуд. Из него исходил мягкий свет, и мастер с улыбкой подумал, что такому перу только такие чернила самый раз…

Ну, всё. Главное – информационный план сформирован, новая судьба – сделана, теперь только ждать, природа довершит мастером начатое. А чтобы служба шла быстрее, есть доброе солдатское правило – поспать. Последуем же ему.

Со вздохом опустился маг в кресло, повозился немного, устраиваясь поудобнее, и вручил себя отдыху. Можно же не спавшему пять воплощений подряд наконец-то…

– Душа моя, клянусь нашими крыльями, – в голосе златовласого бога любви прозвучало уже отчаяние, – никаких таких взглядов я ей не посылал! Только стрелу…

Ответом ему было тягостное молчание – ту, перед которой он оправдывался, одолевал извечный страх женщины оказаться за ненадобностью в забвении и сдавивший горло горький плач. Такой горький, что в одном далёком мире начался уже третий ледниковый период: слёзы в последнее время случались всё чаще и чаще – стыдно признаться, насколько часто и по каким пустякам… Рыдания душили ещё и потому, что превыше всего хотелось ей поверить ненаглядному своему господину – немедленно и бесповоротно.

Как обычно, это желание взяло верх, и крылатая Джайна всхлипнула уже не так судорожно. Чуткий Лен уловил перемену в её настроении и поспешил закрепить успех: обратился в нежный туман, окутал собой Джайну и принялся мягко её укачивать – а в мыслях женщины цветами закружились тихие, смешные и бессвязные, но такие дорогие сердцу слова.

И лишь только когда плечи её расправились, а ладони перестали скрывать заплаканное лицо, бог позволил себе тихонечко, исподволь объяснить своей богине, что ревность рождается там, где мало доверия. Но прежде чем женщина успела обидеться снова, пылко и убедительно прозвучало, что в подобных некрасивых порывах мужчина ничуть и не подозревал свою возлюбленную, которая ему дороже бессмертия: ни для кого не секрет, насколько иные оказавшиеся в известном положении красавицы теряют веру в себя. Вот и начинают придумывать такое, чего на белом свете нет и быть не может – а раз так, то и повода для ревности никакого.