Алиса Прим - Некуда бежать

– Иди ложись. Нам надо уложиться за час, мой любовник звонил, должен заехать…

– ОК!

– Сейчас, свет зажгу! – Олеся включает свет в коридоре, и тут же выражение ее лица резко меняется:

– Что у тебя с носом???

– Дай гляну! Неужели так плохо? – я смотрю в зеркало и понимаю, что действительно, не очень хорошо… нос распух.

– Нужно приложить лед!

Следующие пятнадцать минут я послушно сижу с кусочками льда на носу и слушаю Олесину болтовню.

Наконец-то ложусь на массажный стол и закрываю глаза. Олеся ровными размеренными движениями растирает мне спину. Немного больно, но в целом довольно приятно. Можно расслабиться. Но тут звонит ее племянница. Разговор продолжается минут пять, за которые плечи снова начинают каменеть…

Вспоминаю рекламную брошюру, обещающую за пару сеансов привести спину в порядок. Наверное, я здесь не по адресу.

Олеся наконец-то сказала собеседнице, что у нее «девочка лежит на массаже, а одной рукой его делать не удобно» и отложила трубку в сторону. Через пять минут я уже снова чувствую «relax». Значит, все-таки по адресу…

Но все когда-то кончается, и время, отпущенное на пользу здоровья, истекло. Олеся предложила чаю, и я не отказалась. Я столько слышала про ее любовника, что хотелось его хоть раз увидеть. Я тянула время. Но чашка чая была выпита и все конфеты съедены. Оставалось только сказать «спасибо» и встать из-за стола.

В дверях я столкнулась с ним: высокий, подтянутый, симпатичный. Лет сорок с небольшим. Ничего не скажешь, моя мадам хорошо устроилась…

Я всегда поражалась ее жизнелюбию и открытости. Когда мы познакомились, ей только исполнилось тридцать пять. Ее сын и муж жили в подмосковном Домодедово, а она снимала квартиру в Москве, рядом с работой. Потом я узнала, что съемную квартиру и часть ее расходов оплачивает любовник…

Ему было неохота тащиться с работы ночью на другой конец Москвы, ей хотелось секса и тепла. Которые потом превратились в любовь и перевернули всю жизнь.

А пока Олеся прекрасно совмещала две жизни и безо всяких угрызений совести. «Это – реальность современного мира», – говорила она мне. И он, и она имели семьи и детей, и ни один из них не хотел разрушать старое, чтобы построить новое. К сожалению, не всем дано так философски относиться к измене.

«Нельзя предать человека, который тебя любит» – для меня это утверждение многие годы сознательного существования являлось непреложной истиной. Меня так воспитали, я с этим выросла и теперь я не знала, хорошо это или плохо, и предательство ли вообще.

С одной стороны, конечно, плохо. И церковь считает измену одним из самых сильных грехов и страшных пороков. Наверное, потому что человеку сложно преодолеть соблазн… Но является ли это предательством, когда люди живут так, как им нравится и никому не делают больно? Наслаждаются жизнью, вместо того, чтобы истязать себя самобичеванием и проливать кубометры слез…

За размышлениями я и не заметила, как доехала до работы. Шлагбаум поднялся, я улыбнулась охраннику и проехала на заветное машиноместо под солнцем. Правда, на улице шел не то снег, не то дождь, но для тех, кому приходилось по нескольку раз кружить вокруг инспекции в поисках пары свободных метров у обочины, это было именно место под солнцем.

Часы показывали девять сорок. На рабочем столе меня ждал ворох судебных решений, исполнительных листов, контрольных писем Управления, жалоб налогоплательщиков на бездействие руководства… Лоток с решениями по выездным и камеральным проверкам уже не мог вместить все принесенное за предыдущий день, и часть этой заведомо проигрышной в суде макулатуры лежала рядом на стуле.

Мой муж, у которого развивался свой бизнес, опасался налоговой проверки и произвола государства. Я, напротив, работая в этой бюрократической, обезличенной структуре боялась за государство.

Я с ужасом думала о том, что если здесь, в Москве, в одной из лучших по показателям Инспекций творится такое, что же происходит вокруг? Как вообще наша страна еще существует? Вывод напрашивался один – только в силу благотворительности, которой занимаются добросовестные налогоплательщики, уплачивая в бюджет налоги. Именно благотворительности, потому что захоти они не платить – ресурсов, которые могли бы заставить их сделать это в законном порядке, в этой, отдельно взятой Инспекции, и, наверное, и в этой стране, практически нет.

Кто здесь работает? Студенты, которым нужно получить высшее образование и базовый опыт работы, чтобы уйти в другие структуры на хорошие зарплаты, молодые девушки, планирующие рождение детей в недалеком будущем, женщины с маленькими детьми, находящиеся по большей части на больничных, и женщины, считающие дни (месяцы, годы) до пенсии… а ещё особый клан людей, одетых в «Гуччи» и «Коп Капоне», приезжающих в Инспекцию на дорогих машинах, типа «Бентли» и весьма скромная группа тех, кто действительно хочет и может себе позволить здесь работать, женщин, которых обеспечивают мужья, или тех, кто читая лекции по выходным, за день получает месячную зарплату государственного служащего…