Игорь Стенин - Три лика света

– Тихо тут, – сказал он, светлея лицом. – Недостатка в часовых нет. Великаны на страже.

Круг из трёх армейских панам сомкнулся. Под ярким огнём рубиновых звёзд на головных убора завязался разговор. Общение вне пресловутой дистанции устава, на равных, в условиях предельного раскрепощения душ, когда собеседник в одночасье становится дороже фигуры речи. Братом.

В противоположность двум другим взводным – Сахно и Толмачёву, лейтенант Серёгин был выпускником военной кафедры гражданского Вуза. Без пяти минут готовый офицер запаса. Если бы не железный стержень внутри. Сопротивление излому достигало должного уровня. Из таких, как он, работая без скидок и льгот, школа командира роты ковала кадры себе под стать.

Сходя на нет, эмоции стихли. Ориентация в пространстве была завершена. Старший принял озабоченный вид. Данные аэрофотосъёмки ждали считывания на местности. Первыми, проекцией духа и плоти, как всегда, шли они. Головной дозор.

Любая высота покоряется восхождением. Не счесть троп в горах. Но в условиях открытой охоты на людей путь становится опасен и непредсказуем – мина может таиться где угодно. Даже там, где до тебя прошли не один раз.

Казалось бы, отрада наших глаз – трава и кусты. Солнце прячет в них свои лучи, а вражьи руки – растяжку. Шаг – и ты в зоне поражения. Осколки гранаты здесь меньшее зло. Вступит в дело безоткатное орудие или миномёт из засады, начнётся обстрел – массовые потери неизбежны.

Чем выше и выше, тем враждебнее среда. Тесно сердцу в груди. Бьётся загнанной птицей. А вокруг тишина. Жар, исходящий от раскалённых камней. Эхо скитающегося в поисках вдоха выдоха…

На пике напряжения, когда одышка рвёт горло на части, а тело начинает утрачивать контроль над собой, среди тьмы слепящего света слух различает долгожданный голос. Команда приходит вовремя. Внимая ей, дозор делает последний шаг, останавливается и валится с ног.

Позади тяжкий труд. Сотни метров подъёма. Жадно глотают открытыми ртами воздух сапёры, Ерёменко, Гасанов, снайпер Готлиб, взводный…

И лишь одному всё было нипочём. Вооружённый пулемётом супертяжеловес демонстрировал полное превосходство над человеческой природой. Абсолютный покой исходил от него. Казалось, он не покорял горы, встречал гостей на привале, живя и царствуя здесь.

– Вайнтриб, – обратился к нему Ерёменко, с трудом переводя дыхание. – Два года тебя знаю… Ты не меняешься. Самое последнее, что мне хотелось бы в этой жизни – это оказаться в числе твоих врагов.

– Это не человек, – заявил Гасанов. – Хужайин тогларни. Хозяин гор по-нашему.

– Да. Большой.

Слово. В иных случаях, лаская слух и усыпляя бдительность, оно способно тронуть устои и самого могучего героя. Вайнтриб бросил взгляд в сторону друзей. Поднял указательный палец. Прицелился. Жестом, имитирующим стрельбу, отсалютовал обоим.

– Ловок ты для своей комплекции, Миша, – подхватывая эстафету, вступил в разговор взводный.

– Спасибо, товарищ старший лейтенант.

– Это нечто сверхъестественное, – продолжал Серёгин. – Такому не научишься. Это врождённое. Кажется, мир вращается вокруг тебя.

Вайнтриб пожал плечами.

– У меня сердце большое. Ему чужого не надо. Работает на том, что внутри.

– Да, – лицо старшего лейтенанта расплылось в невольной улыбке. – Это видно. Не каждому дано. Береги себя.

Тропа меж двух высоких скал утопала в тени. Визуальный осмотр был затруднён. Безопасности ради дополнительным инструментом, сродни путеводной звезде, была востребована молитва сапёра.

Щуп, работающий с одержимостью автомата, вторящий ему хруст гальки, шёпот. Свет блеснул впереди, открывая утопающий в зелени склон. Естественней и желаннее зрелища не было. Не вся земля горела под ногами огнём. Существовал и брод, где дух был готов побеждать плоть, бросая вызов берцам босым.

Торжеством здравого смысла первым пошёл трал. Нехитрого вида приспособление вспугнуло целину. Верёвка натянулась, заскользила в руках, утяжеленный грузом конец, приходя в движение и рассекая зелёную массу, начал торить свою колею.

Каждое мгновение могло принести неожиданность. Но на удивление работа не встречала сопротивления. Покров был чист и однороден, таинство фотосинтеза – непогрешимо.

Перед открытой плешиной трал остановился. Обстоятельства менялись. Что скрывало отсутствие кулис? Ценя и время, и силы сапёры применили гранату. Взрыв сотряс склон.

Открытый участок вывернуло наизнанку. Комья грунта, камни, песок, взмывая вверх, полетели во все стороны. Тронулся с места, осыпаясь, верхний ярус.