Евгений Парушин - Один миг и вся жизнь

«Эх, не буду пугать, пойду постою на крылечке. Может само отпустит» – тихо прошептал он и побрёл к двери.

Стул попался на пути и упал с ужасным грохотом. Гаврила замер, но дочка, слава богу, не проснулась. Покачав головой, он, держась руками за стенки, вышел на крыльцо.

Снег шёл тихо. Каждая снежинка светилась в свете фонаря. «Ух ты! Красотища. Какой подарок судьбы» – подумал дед.

Он спустился с крыльца, пересёк площадку и вошёл по колено в снег на цветочной клумбе. Огонь чуть-чуть отступил. Тогда Гаврила встал на колени и, зачерпнув снег руками, обтёр лицо и грудь. Стало легко и хорошо. Огонь, а потом и боль исчезли. Блаженство охватило его старые и измученные душу и тело.

Утром дочка деда Гаврилы нашла его лежащим ничком во весь рост на клумбе. Снежинки падали, но уже не таяли.

Они держали друг друга за руки и, улыбаясь, вспоминали прошлое, которое казалось таким близким.

– Помнишь, как мы познакомились? – спросила она.

– Конечно, мы тогда сдали зачёт и остались всей группой, чтобы отметить этот светлый миг, – улыбаясь воспоминаниям, ответил он.

– А я пришла за братом, Петей, думала мы поедем вместе домой и попалась… – проговорила медленно она. Улыбка пробежала по лицу и спряталась в морщинках.

– Ну да, я смотрю, новая девушка в жёлтом платье, очень маленькая. Я тебя в институте до этого видел, просто не обращал внимания, – вспомнил он.

– А ты был такой здоровый, как африканский бегемот, и улыбался как мультяшка.

– А ты была как маленькая рыбка, попавшая в новое место, шарахалась от всех и хлопала ресницами. Ты мне очень понравилась. А помнишь, как ты представилась? Я с Петей! Хорошо, что я сообразил, что он твой брат, а не приятель.

– Ещё бы, напугал ты меня тогда, чудище ужасное, я даже имя своё забыла.

– Я сразу подумал, вот она моя Золотая Рыбка!

– Ну да, представился и сразу – цап.

– Да не цап, а поймал свою Золотую Рыбку. Как ты отчаянно сопротивлялась, помнишь? А потом уселась на руке как ребёнок, подогнула ножки и успокоилась.

– А что толку сопротивляться, я руки моментально об твою башку отбила, а ты довольно урчал и говорил, что массаж тебе нравится.

– Ты такая лёгонькая была, я мог бы весь вечер с тобой на руках танцевать.

– Да, танцевал ты хорошо, немножко страшно было, но очень приятно. Как в кино.

– Ага, а потом мы отметили сдачу зачёта, выпили малость и снова танцевали, пока нас не расшугала уборщица.

– Выпили, если это можно так назвать. Аж целых три бутылки вина из трёх гранёных стаканов, украденных в автомате с газировкой, на двадцать человек. Просто назюзюкались, – она улыбнулась.

– Точно, а Петя твой тут же смылся куда-то с подружкой. Обрадовался, что о сестричке позаботятся.

– А потом ты меня домой провожал, а там, на остановке моя мама, вся на нервах, район неспокойный был, боялась за меня страшно.

– Она такая взъерошенная была. Так хотелось её успокоить.

– Ну, ты и успокоил. Надо же было догадаться и попросить у неё согласие на свадьбу! Она же еле до дома добрела, а потом ещё десять лет поминала мне твою сообразительность.

– Не так было дело, я только спросил, отдаст ли она мне Золотую Рыбку в жёны. Я ведь пошутил, а вон что вышло…

– Шутка мне понравилась. А мама, с испугу, сразу согласилась, даже у меня не спросила. Так отцу и доложила от дверей. Он аж онемел и слова весь вечер вымолвить не мог!

– Да, ты на свадьбе была в том самом платье, своём, золотистом. Я настоял, помнишь?

– Ну, конечно, ты всегда добивался своего. А потом всё было снова как у людей, даже вспомнить нечего. Только дети – два светлых пятнышка. А так работа, проблемы, хлопоты. Да и ты такой большой, а здоровья то никакого. Вон тебе и полтинника нет, а уже два инфаркта схлопотал… Господи, как вы без меня будете?

– Ты не спеши, всё утрясётся, поправишься. Мы ещё внучат понянчим.

– Вряд ли. Меня этот проклятый рак уже доедает. Может тебе повезёт их увидеть.

– Ну что ты, Золотая Рыбка, держись, рано нам.

– Всё, я больше не могу, я тебя люблю – едва шевеля губами, проговорила она и закрыла глаза.

Лёгкая судорога пробежала по её невесомому телу. Он всё понял и медленно сполз со стула на пол, оперся спиной на прикроватный столик, не выпуская крохотной руки жены из своих огромных, плохо слушающихся рук.

Из последних сил он попросил, – Подожди меня, Золотая Рыбка, я с тобой, подожди, ну чуть-чуть подожди, – и провалился в пустоту небытия.