Евгений Заровнятных - Откровение времени

Сырая зима уже уступила свои права тёплой весне, небо было затянуто белой пеленой облаков, через которую проникал ровный дневной свет, озаряющий площадь. Было довольно пустынно, лишь два джентльмена в чёрных пальто, опустив голову, прошли мимо быстрым шагом. Посередине площади располагался монумент из красного гранита, инкрустированного мрамором, в центре которого возвышалась фигура какого-то господина. Подойдя поближе, Эмиль несколько удивился внешности этого увековеченного в мраморе человека: злые поросячьи глазки выглядывали из впадин над заплывшими жиром щеками; ехидная желчная улыбка обнажала дёсны с определённым количеством отсутствующих зубов. Брюхо разрывало с трудом застёгнутую рубашку, пиджак мешковато свисал с узких округлых плеч. «До чего же отвратительный тип, кто же додумался поставить ему памятник?» – подумал Бланжек, разглядывая статую. На мемориальной доске была выгравирована надпись: «Досточтимый Прилиус Мориц Пауль, пятый губернатор Ирргартена, генерал-фельдмаршал».

Недолго постояв, Эмиль отправился дальше, лёгкой уверенной походкой пересёк площадь и, подходя к круглому зданию с небольшой башенкой, услышал звук домры, доносящийся с улицы, проходящей за зданием. Прислушавшись, он узнал колыбельную Брамса. Эмиль стал обходить строение вокруг. Люди сновали взад-вперед, одни врывались в это круглое здание, другие выбегали из него, какой-то молодой человек, споткнувшись о ступеньку, распластался на тротуаре, документы, которые он нёс, разлетелись, как осенние листья. Быстро вскочив, он стал собирать бумаги, пока равнодушная толпа не потоптала все листы. Определённо в этой сутолоке никто не замечал прекрасной музыки, которая так диссонировала с нервозной обстановкой.

Обойдя здание, Эмиль увидел старушонку лет восьмидесяти пяти, а то и девяноста, сидящую на деревянном ящике неподалёку от главного входа в круглое здание. Старушка самозабвенно играла на четырёхструнной старинной домре: как точно она держала темп, как тонко расставляла акценты, сопереживая каждой ноте, то с долей печали, то с долей радости в лице. Каждая музыкальная фраза, каждая музыкальная мысль были поняты и переданы ею, этой почтенной старушкой. Одухотворённые мудрые глаза, казалось, играли вместе с домрой, как бы вторили ей своим безмолвным голосом. Бланжек пошёл дальше, ему нужно было спешить, время явки в назначенное место незамедлительно приближалось. Пройдя два-три квартала, он всё прислушивался к оставшемуся далеко позади звуку домры, но расслышать что-либо уже не удавалось. Дойдя до ближайшего перекрёстка, Бланжек развернулся и быстрым шагом направился в обратном направлении. Вернувшись к круглому зданию, – старушка всё ещё играла, – Эмиль подошёл к музыкантше и бросил в лежавший у её ног кейс несколько монет. Почтенная дама вежливо поблагодарила его, не прекращая исполнения следующей пьесы. Недолго послушав невероятно трогательную, душевную игру старушки, сидящей на косом дощатом ящике, единственный слушатель, Эмиль, ушёл.

«Дирекция музыкального училища № 31: Буденшталия, Ирргартен, проспект Каминского, дом № 4» , – гласила запись в блокноте Бланжека; по этому адресу он и отправился. Город изобиловал разнообразными переулками, проулками, тупиками и улицами причудливых форм. Как позже сообразил Эмиль, многие улицы, если смотреть сверху, имели форму фигуры, которую изобразил Казимир Малевич на своём полотне «Движение супрематического квадрата». На одной из таких улиц, именуемой проспектом Каминского, и располагалось здание дирекции, выполненное в стиле ранней эклектики. Здание насчитывало три этажа, но при этом было довольно высоким, огромные окна завершались полукругом, фасад был украшен пилястрами с роскошными капителями. Огромные деревянные резные двери оказались заперты. Бланжек позвонил. Полминуты спустя из-за закрытой двери донесся голос:

– Вы с рекомендательным письмом?

– Да, добрый день, я прибыл из Эйматштадта, меня зовут Эмиль Бланжек.

– Вы опоздали на четырнадцать минут! – строго упрекнули из-за двери.

Растерявшись, Бланжек не успел ничего ответить, но тут дверь отворили. На пороге показался пожилой мужчина во фраке, белой накрахмаленной манишке со стоячим воротником и аккуратно завязанным галстуком-бабочкой. Несколько надменным, но в то же время вежливым жестом он пригласил Бланжека войти. «Значит, меня здесь ждали, если просчитали моё опоздание с точностью до минуты», – подумал Эмиль, переступая порог.