Андрей Шкарубо - Среди нехоженных дорог…

В.В .: А они стали укрывать диагноз, предлагая лечение в обмен на сотрудничество?

Андрей : Да, примерно так и было. А вы откуда знаете?

В.В .: Метод вербовки не новый, правда, используют его чаще на зоне. Ну, и что дальше?

Андрей : Ну, что дальше… куда мать только ни обращалась, куда ни писала, диагноза нет, стало быть, лечения никакого, поэтому приходилось заниматься траволечением, йогой.

В.В .: И что, ты ими вылечился?

Андрей : Нет, ничто это не помогало: то есть, помереть – не помер, но и излечения или какого-то улучшения – тоже не было. После школы пытался учиться в институте, по специальности прикладная математика, но этих нагрузок я вытянуть уже не мог, поэтому через полгода институт пришлось бросить.

После чего они были обязаны призвать меня в армию. Я решил, что у меня появился шанс добиться диагноза и поэтому положил на стол военкома заявление, требуя судебного разбирательства и судебно-медицинской экспертизы.

После чего 4 года стараниями нашего командования и особистов меня не призывали, надеялись, что проблема исчезнет, так сказать, естественным ходом. Но проблема не исчезла.

Тогда уже в 81 году меня вызывают в нашу спецпрокуратуру и прокурор говорит: «Либо пойдёшь в армию, там, если болен, будут лечить, либо посадим за тунеядство».

«Ну, – говорю, если судмедэкспертиза признает меня здоровым – сажайте».

В.В .: Странно, в этих условиях, учитывая, как эта банда не любит шума и огласки, им было проще тебя убить, чем возбуждать дело.

Андрей : Я думаю, они так и сделали.

Через пару дней после разговора с прокурором, где-то около полудня, когда родители ушли на работу и я остался один, я почувствовал в своей комнате странный приятный запах, как будто духов. Уже потом я узнал, что так пахнет миндаль.

В.В .: Или цианистый.

Андрей : Совершенно верно. Короче, у меня стало останавливаться сердце и я стал задыхаться. Надо сказать, что хотя я и болел туберкулезом и периодически страдал кровохарканьем, нос к носу со смертью я не сталкивался. Одним словом, помирать первый раз в жизни было довольно тяжело. В панике я выпил почти упаковку экстракта элеутерококка, это такое тонизирующее растение семейства женьшеневых – дают космонавтам, спортсменам как стимулирующее. Возможно, оно меня и спасло.

В.В .: Вряд ли. Просто не срок был помирать.

Андрей : Скорее всего, да. Во всяком случае, когда я метался по квартире, я, с одной стороны, чувствовал, что это – смерть и я помираю, а с другой – чувствовал, что какая-то сила не даёт мне помереть. Ощущение того, что в тебе столкнулись две силы и рвут тело на части было довольно жутким. Вот.

Где-то после обеда явились родители, вызвали из части скорую, ночь я провёл в районной больнице, где мне дали только успокаивающее, так как ни полковник, который меня привез, ни гражданские врачи ничего понять не могли.

Утром я, как ни в чём ни бывало вернулся домой, а уже в обед стал покрываться сначала красной сыпью, потом пятнами, к вечеру красным было все тело, температура за 40. Врачи снова ничего понять не могут, ни на корь, ни на краснуху это не было похоже.

В.В .: Нет, это просто перегорал яд.

Андрей : Да, наверное. Не помню, сколько дней я провалялся с такой температурой, да и вспоминать всё это не очень хочется. Короче, как-то выжил, чем, надо сказать, немало озадачил эту банду.

Ну, деваться им некуда, снова везут меня к прокурору, снова тот предлагает на выбор: либо армия, либо лагерь, на этот раз по статье уклонение от воинской службы. Я, говорю, согласен на лагерь, только сначала проведите медэкспертизу. Провели медэкспертизу – прокурор мне снова на выбор: либо армия, либо, как он сказал, закрою тебя в дурдоме с уголовниками. Я говорю, как вам не стыдно, вы ж обещали 5 лет лагерей. – В лагерь, говорит, нельзя: у тебя открытая форма туберкулёза.

Короче, после этого, мне ничего не оставалось, как попытаться, пока не посадили, обратиться в посольство США. За что меня, а также мою мамашу и упекли.

В.В .: Вы что, обращались вместе?

Андрей : Да. Правда, её продержали недолго. Вот.

Уже в дурдоме они мне стали грозить трибуналом как шпиону и изменнику родины, если я не покаюсь в содеянном.

Я сказал, что каяться не собираюсь, но дать признательные показания по обвинению в шпионаже готов, даже готов выдать всю шпионскую сеть: адреса, явки, фамилии, да еще какие!

Чтобы исключить такую подлянку с моей стороны, гебисты написали, что помимо американского посольства я обращался ещё в два или три западных посольства, короче, что у меня мания ходить по посольствам.