Андрей Неклюдов - Мой друг бабушка

Вдобавок бабушка научила меня делать из бумаги, не разрезая ее, а только по-хитрому складывая и раскладывая, двуствольный пистолет и пароходик с трубами. А Марину – кроватку для ее маленькой куклы.

Помнится, когда я был совсем маленьким, даже не ходил в школу, я однажды приболел. Из-за этого я капризничал и отказывался есть. Мама не знала, как меня накормить и как дать лекарство, ведь лекарства нельзя принимать в пустой живот. И тогда бабушка Рая очень просто меня накормила. Она намяла мякишей хлеба, вылепила из них что-то вроде чашечек и положила: в одну – кусочек отварной рыбы, в другую – чайную ложечку каши, в третью – чуточку салата.

– Ты великан, Лёша, – сказала она мне. – А это – бочонки с рыбой, с зерном и с квашеной капустой. Ты будешь их проглатывать, как Пантагрюэль, – (я тогда еще не знал, кто это такой). – Ну, попробуй съесть для начала вот эту бочку с рыбой. Шире рот, великан!

Я открыл рот во всю ширь, затем прожевал и проглотил первый бочонок с рыбой. Следом – бочонок с зерном, бочонок с квашеной капустой… Через несколько минут на столе ничего не осталось, даже пустых бочонков. В последнем съеденном бочонке находилось волшебное снадобье – таблетка.

Бабушка Рая была не только выдумщица, но и большая шутница. Моя мама рассказывала, что когда бабушка была помоложе, она, бывало, прикидывалась совсем ветхой старушкой. Закутавшись старым платком, согнувшись почти пополам, она еле двигалась по тротуару с палочкой, шаркая туфлями. И вот шаркает мимо сидящих на скамейке тёток-сплетниц, ее соседок. И вдруг как побежит на них со своей палкой – техточно ветром сдует! А она плюхнется на пустую скамью и хохочет до слез.

Думаю, если бы я что-нибудь такое отчебучил, меня бы посчитали хулиганом. А у бабушки это была просто задорная шутка.

При мне она не раз подшучивала над моей старшей сестрой Лизой. При открытом окне, что-то делая на кухне, она начинала напевать тонюсеньким, специально писклявым голосом: «Со-оло-вей мой, со-оло-вей, го-олосисты-ый со-оло-ве-е-ей!..» И говорила, прервавшись на миг, как бы про себя:

– Никто не подумает, что это старенькая семидесятилетняя старушка так звонко распевает. Все скажут: это Лизочка поёт.

– Бабушка, не надо! Бабушка! Пожа-а-алуста! – умоляла Лиза, сама при этом смеясь. А бабушка заливалась еще громче: «Ты лети, мой со-оло-ве-ей!..»

У меня с бабушкой были свои секреты, каких не было у меня ни с родителями, ни с сестрами. Я, например, только ей одной доверил, какая девочка в классе мне нравится.

А еще у нас был свой вроде как пароль, только шуточный. Иногда, будто бы ни с того ни с сего, бабушка вдруг спрашивала, ткнув в меня пальцем:

– Сколько чертей в доме?!

– Сорок, – называл я любое пришедшее на ум число.

– Угадал, – говорила бабушка. И это значило, что у нас обоих отличное настроение, и мы можем во что-нибудь поиграть. Никто ничего не понимал в этих наших фразах про чертей, кроме нас двоих. И от этого нам бывало только веселее.

Перед сном, помню, мы с бабушкой читали друг другу по очереди какую-нибудь хорошую книгу. Бабушка любила Марка Твена, особенно про Тома Сойера и Гекльберри Финна. И мне эти истории тоже ух как нравились!

«Бабушкин любимчик», – поддразнивала меня Лиза, которой приходилось уступать бабушке свою маленькую комнату и перебираться с раскладушкой к нам с Мариной. Как я сейчас понимаю, ей, видимо, было немного обидно, что бабушка не возится с ней так, как со мной. «Ну и что? – думал я про ее слова. – Бабушка у меня тоже любимчик».

Одно казалось мне обидным. Бабушка рано или поздно уезжала к себе, а ни моя мама, ни папа не соглашались ни играть со мной и Мариной, ни разглядывать мои коллекции. И они никогда не смешили нас так, как бабушка Рая.

Как-то я высказал бабушке эти свои сожаления. Она же на это лишь рассмеялась:

– Сравнил! Бабушка твоя на пенсии, и времени у нее полным-полно. А родители твои весь день на работе, а потом еще и по дому у них сколько дел! Они должны заботиться о вас с Мариной и Лизой – чтобы вы были одеты, накормлены, не болели. Мы с тобой, дружочек, стрекозы, а они – трудяги-муравьи. Помнишь басню про стрекозу и муравья?

Да, я помнил басню, но мне в той басне, честно говоря, стрекоза тоже была симпатична, хоть она и «лето красное пропела».

Сейчас мне удивительно, что бабушка Рая знала всех моих приятелей.

– К тебе твой Коля заходил, – сообщала она мне, когда я появлялся дома, набегавшись на улице.

– Дюдик? – спрашивал я.